– Милорд! Спасите меня-я-я… Я упаду!

Визг был такой, что мы оба забыли о драке. Открывшееся нашим взорам зрелище очень подходило под строчки песни «Улыбнитесь, каскадеры…». По темному лесу, отсвечивая лунным серебром и петляя между деревьями, на высоте трех метров летел Меч Без Имени. Вот это оружие… Он все-таки меня нашел! На рукояти Меча, вцепившись в нее обеими руками, висела совершенно одуревшая от страха Лия.

– Милорд, я… хотела… спешила… к вам на помощь!

Меч Без Имени замер передо мной, небрежно стряхнул белобрысую в кусты и плавно лег рукоятью в мои ладони. Покорябанный вертел я успел выпустить. Думаю, людоедша прекрасно поняла, что это значит.

– Убийца!

Мы ударили одновременно. Клинок моего меча оказался гораздо длиннее ее ножа. Страшная голова развалилась надвое…

В изнеможении я прислонился спиной к низкой стене землянки. Меч отдавал мне свою силу, и, если бы сейчас понадобилось завалить еще одного монстра, пожалуй, я бы смог. А где Жан? Бедолага так и лежит связанный, жестоко страдая от невозможности принять участие в смертельном бою. Надо выручать парня. Я сунул меч в кольцо на поясе, хотя со связанными руками это было трудновато. Потом нашел в кустах Лию. Она удачно хлопнулась мягким местом в папоротники и сидела там с раскрытым ртом и поднятыми руками.

– Все кончилось. Вылезай.

– Не могу, милорд, – жалобно пискнула она. – У меня руки затекли. Когда страшное бревно сбило вас с Бульдозером, я пригнулась. Меня лишь немного пощекотало по спине. Но лошадь испугалась и понесла! Я с трудом ее успокоила, а когда вернулась, ни вас, ни моего муженька уже не было. Там валялся огромный труп волосатого мужчины с перерезанным горлом! Рядом лежал ваш меч. Я его забрала. Снова села верхом и поехала вас спасать. Меч Без Имени держала обеими руками и тут… Вдруг! Он! Как поднимется вверх! Как полетит! Я просто не успела вовремя отцепиться, а потом было поздно и страшно. Вы бы знали, милорд, сколько раз меня шлепало по носу ветками…

– Лиечка, лапушка, перестань тараторить, – тихо попросил я. – У тебя есть нож? Тогда разрежь эти веревки, пожалуйста.

– Нет проблем! Сию минуту… Вот.

– А-а-а-а-а… Ты же мне палец порезала!

– Правда? – умилилась она. – Вам больно? О, мой бедный господин, дайте, я залижу рану.

– Не надо! – гордо отстранившись, я достал из кармана несвежий носовой платок и попытался завязать его одной рукой. Лия кинулась помогать, морщась от боли в затекших руках. Вдвоем мы провозились довольно долго, толкаясь, ворча и мешая друг другу. Потом пошли спасать Бульдозера. Так этот гад попросту мирно спал, уткнувшись носом в угол.

– Замаялся, сладкий мой, – заботливо замурлыкала Лия, постелив рядышком мой плащ и укладываясь так, чтобы спина мужа служила ей подушкой. – Ложитесь и вы, лорд Скиминок, до утра еще далеко. Нечисть к жилищу людоеда близко не подойдет, а Жана развяжем завтра. Спокойной ночи, милорд…

Я уснул сразу же, как лег. Наверно, организм просто ушел под защиту сна от всех переживаний, нервотрепки, боли и беготни. Просто отключился. Мне ничего не снилось. Зато утром, когда все встали и Лия развязала Жана, выговаривая ему за все про все, я с тихим ужасом понял, что заболел. Меня знобило. То ли я перележал на земляном полу, то ли порезавший мой бок нож был недостаточно продезинфицирован, то ли окончательно измотал себя… Вот температуры только и не хватало. С их уровнем медицины особенно. Столько дел… Господи, когда я всем этим займусь?! Счастливая воркотня супругов оборвалась так неожиданно, что я даже не заметил.

– Милорд, вам плохо?

– А ты сам не видишь?! – Лиина ладонь быстро коснулась моего лба. – Святые угодники, да у вас жар! Вы же весь горите!

– Нет… еще не весь… у меня ноги замерзли, – слабо отшутился я, но встревоженный Жан, невзирая на мои протесты, легко поднял меня на руки и понес.

Лия суетилась вокруг, вздыхая, поскуливая, всплескивая руками и причитая. Дальше не помню, наверно, опять уснул…

Черная полоса моей болезни тянулась долгую неделю. Я очнулся в домике отца Ансельма, до подбородка укрытый шкурами. Меня поили бульонами и не позволяли лишний раз вставать. Бульдозер превратился в самую заботливую сиделку на свете. Лие он доверял подменять себя лишь на три-четыре часа сна. Меня бил озноб. Я бредил, кого-то догонял, с кем-то рубился, все время требуя, чтобы Меч Без Имени был здесь, рядом, под рукой. Отшельник молился надо мной. Крестьяне приносили самые свежие продукты, обижаясь, когда им за это пытались заплатить. Один раз мне даже казалось, что надо мной склонилась Луна. Ее глаза были полны слез. Она ничего не говорила, значит, я снова бредил. Если бы она и вправду была, то разве когда-нибудь оставила меня больного, мечущегося в жару на мокрой от пота постели… Выздоравливал я очень медленно. Отец Ансельм привел одну местную знахарку, и старушка лечила меня отварами малины, багульника, хвои и еще каких-то составных сборов целебных трав.

Пан Юлий исчез, бросив супругу со всем штатом прислуги жить в шалашиках. Возможно, набирает новое, менее щепетильное в религиозном плане войско. Когда в одно солнечное утро я проснулся, мой похудевший оруженосец клевал носом рядышком. Отца Ансельма и Лии не было видно. Я осторожно встал, покачиваясь от слабости, но совсем чуть-чуть. Пошел, распахнул дверь, вдохнул полной грудью свежий морской воздух и сел на пороге. Жизнь продолжалась…

– Бульдозер! Подъем! Рога трубят, а нас ждут великие дела.

– Ми… лорд?! Я не сплю! Но как вы? Лягте сейчас же, вам нельзя вставать.

– Уже можно. Температуры нет, голова не болит, только есть очень хочется.

Жан вскочил, недоверчиво потрогал мой лоб, заулыбался и побежал встречать Лию. Оказывается, она отправилась за продуктами, а отшельник о чем-то молился у моря. Я вернулся в свою постель, поправил шкуры, заменявшие подушку, и… обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги. Сердце предательски замерло… Я развернул лист – письмо, почерк женский, строчки ровные.

«Здравствуй, любимый.

Я так и не успела сказать тебе – прости… Почему-то кажется, что ты бы меня простил. Понял и простил. Я очень перед тобой виновата. Все, что я говорила тебе о монастыре, – это ложь. Не знаю, зачем врала, наверно, совсем потеряла голову, узнав, что ты вернулся. Но прошлое не дает мне убежать от самой себя. За те пять лет, пока тебя не было, я вышла замуж. Мой муж очень достойный человек, я любила и старалась сделать его счастливым. Было много всего: и плохого и хорошего. Так или иначе – я его жена. Мы обвенчаны перед Богом, и грешно разрушать это человеческими руками. Потом ты вернулся. Мне казалось, что мир рухнул… Я бросила все и побежала за тобой на край света. Я думала, ты вернулся за мной. Но это не так. У тебя уже сын, где-то далеко – его мать и по-прежнему твоя жена. В любое время тебя могут вернуть в твой мир. Мой муж ничего не знает. Если я вернусь, то ему даже не нужно ничего прощать – между нами ничего не было. Я должна это сделать. Только знай: я люблю тебя. Но… мы никогда не будем вместе. Прости меня. Не забывай. Не ищи.