— Теперь положи меня на тот труп в экзоскелете. Под стенгазетой «Ударники эфира».

Я повиновался.

На несколько секунд моим вниманием завладели трогательные фотографии в стенгазете.

Вот трое парней с открытыми дружелюбными лицами и аккуратными прическами на правый пробор стоят, обнявшись, перед объективом. У них за спиной — кунг с гвардейской эмблемой на дверце кабины.

Подпись под фотографией: «Сержант Мишулин, ефрейтор Дикий и старший сержант Кузичкин — образцовый расчет БЧ-8, отличники боевой и политической подготовки».

Рядом еще один кадр: смазливый старший лейтенант в парадной форме обнимает невесту в белой фате и скромно декольтированном платье с явными признаками беременности.

Подпись: «Офицерский коллектив в/ч 74940 поздравляет старшего лейтенанта Перчика со вступлением в законный брак».

От этой стенгазеты глаза мои непроизвольно увлажнились. Как же бесхитростна и чиста была жизнь этих простодушных старших лейтенантов! И каким же угрюмым и неотвязным адом была на этом фоне жизнь наша, сталкерская…

Я засмотрелся и расчувствовался, моя черствая сталкерская душа размягчилась от всей этой доброты, любви и дружбы.

И так я засмотрелся, расчувствовался, размяк, что, когда мое периферийное зрение приметило, как встает труп, на животе которого я оставил Инвестора, я едва не закричал благим матом и не выпустил в него полмагазина из своего АК-47.

Нет, я никогда не был нервным человеком.

Но это, ей-богу, было слишком! Ходячий труп! При полном отсутствии признаков поражения зомби-вирусом и тэ пэ.

Однако когда мое сознание все-таки взяло на себя труд и начало анализировать увиденное, я быстро понял, в чем фокус, и вновь стал спокоен как слон.

А произошло вот что. Пока я разглядывал картинки из жизни в/ч 74940, Инвестор подключился к бортовому компьютеру экзоскелета. Ведь во всех навороченных костюмах социального назначения — не только экзоскелетах — имеются процессоры для обработки кинематики комплекса «костюм — человек» и расчета устойчивых режимов движения.

Ну а подключившись к этим процессорам, Инвестор начал выдавать управляющие последовательности на все сервоприводы и силовые элементы костюма.

То, что внутри находится холодеющий труп с пробитой насквозь головой, экзоскелет совершенно не волновало. А если и волновало поначалу, то Инвестор на их тайном машинном наречии объяснил ему, что волноваться не надо.

Но все равно — дикое это было зрелище: труп с дыркой в голове несет внушительный железный ящик, обвешанный неряшливой вермишелью проводов. И снабжен этот ящик вот такой металлической табличкой:

Изделие 65

Завод «Юпитер», г. Припять

Сделано в СССР

Табличку эту я заметил только сейчас, когда Инвестор повернулся ко мне другим боком.

Заметил эту табличку и Тополь. В отличие от меня он нашел в ней нечто примечательное и, толкнув меня в бок, прошептал: «О-о-о, друг мой, я, кажется, начинаю кое-что понимать…». Но узнать от Тополя, каковы же плоды его размышлений по поводу таблички, я не успел, потому что Инвестор в своей фирменной приказной манере потребовал:

— А теперь, товарищи, вы трое должны сопроводить меня в Центральный отсек!

Не дожидаясь моей реакции, Инвестор направился к выходу из ленинской комнаты, в которую заглядывали заинтересованные Тополь и оператор Паша.

— Какой еще Центральный отсек, батя? Мы что, на подводной лодке?

— В стратегическом смысле мы находимся внутри эквивалента ракетного подводного крейсера стратегического назначения, — без тени иронии произнес Инвестор.

Тополь посмотрел на меня с хорошо знакомой мне усталой грустинкой. Мол, не всех война убила, многих покалечила. Я ответил ему понимающим взглядом.

Отрабатывая обещанные денежки, я возглавлял конвой, держа в левой руке карабин АКТ-40, а в правой — «Калашников», благо экзоскелет позволял мне делать это без малейшего напряжения.

За мной двигался оператор Паша со своей береттовской пукалкой. Также ему досталась малокалиберная штурмовая винтовка С-11, но нес он ее как-то брезгливо. Я чувствовал: случись что — Паша все равно забудет ее применить по назначению.

Выяснилось, что у оператора Паши имеется дурная привычка все время что-то напевать себе под нос. Репертуар у него был разнообразный — от итальянской попсы до арий из «Пиковой дамы». В любом случае раздражало это не на шутку. Пару раз я едва удержался от того, чтобы сунуть ему в табло.

За Пашей методично переставлял ноги трупа в экзоскелете Инвестор, наш рулевой и восьмое чудо света.

Тополь шел замыкающим. Он казался очень спокойным и время от времени подбрасывал на ладони гранату РГД. Кстати сказать, раньше я за ним такой дурацкой привычки не замечал. Неужели у жены минигарха набрался? А что, очень даже может быть!

Похоже, лимит неприятностей на ближайший час был исчерпан перестрелкой на пороге ленинской комнаты — мы поднялись в Центральный отсек без приключений.

Но если никаких приключений тела, к счастью, нам не выпало, то приключения интеллекта, я бы даже сказал — приключения духа, были, и еще какие! Ибо по мере того как мы продвигались к Центральному отсеку, внутренности этой старой советской базы становились все страннее и страннее: относительно привычные взору интерьеры сменялись чем-то воистину небывалым.

Так, для начала мы прошли через зал с неожиданно высоким сводчатым потолком.

В центре зала был бассейн, накрытый массивным металлическим переплетом, который был забран толстыми бронестеклами. Все вместе это выглядело как какая-то диковатая теплица. Жидкость, которой был наполнен бассейн, лучилась зловещим фиолетовым сиянием.

— А это у вас что здесь? Не ведъмин студень случайно? — спросил у Инвестора я.

— Это студень, — подтвердил Инвестор лаконично.

«Вот был бы Инвестор человеком, а не машиной, наверняка бы сейчас расчирикался на тему, какой он гений и как именно он изобрел (или задешево купил у ученых с Янтарного) секрет материала, способного удерживать ведьмин студень. А машине все равно — впечатлюсь я или нет».

Дальше было еще интересней.

В соседнем зале обнаружилось что-то вроде цеха экспериментального завода. Или ультрасовременной лаборатории. Там был оборудован небольшой конвейер, над которым нависали на хромированных кронштейнах различные манипуляторы. Там же стоял ряд дорогих приборов, среди которых я опознал химическую электропечь, масс-спектрограф и электронный микроскоп.

Но самое удивительное: в этом же цеху имелось несколько аномалий Зоны!

Выписывала бесконечную восьмерку за загородкой из диковинного нарциссово-желтого материала аномалия жарка. Рядом с ней, судя по инвертированным теням поручневого ограждения, притаилась аномалия изнанка. Ну а там, у дальней стены, красиво завихрялась птичья каруселька небольшой мощности. Прямо парк аномальных аттракционов!