Когда они увидели вдали крышу дома Шарденов, в воздухе уже начали кружиться первые хлопья снега. Эрмин прибавила шагу.

— Бегом домой! — приказала она детям. — Мирей, должно быть, уже заждалась. Я зайду на минутку к Бетти, приглашу ее пополдничать с нами, а то она совсем одна.

Быстро темнело. В доме Маруа не горела ни одна лампа. Эрмин обогнула основное здание и вошла во двор, полагая, что соседка в конюшне или в хлеву. Шинук приветствовал ее звонким ржанием.

— Привет, мой храбрый конь! Ну как, оправился от треволнений? А я еще нет, все дрожу по поводу и без повода.

Она погладила его по груди и холке, стараясь не задеть уже затянувшуюся рану. Ее внимание привлек донесшийся снаружи шум, и она отчетливо увидела, как через заднюю дверь из кухни выходит мужчина. Он был в шляпе и обмотан шарфом, так что лица ей разглядеть не удалось. Эрмин увидела только его глаза — мрачные и пронзительные. Он спустился по заснеженным ступенькам крыльца, тревожно поглядывая по сторонам, как вор. Казалось, что он старается остаться незамеченным. Он бесшумно и быстро удалился.

«Что бы это значило? — раздумывала Эрмин. — Боже мой, неужели это грабитель или какой-нибудь бродяга, который напал на Бетти?»

Однако необъяснимое ощущение неловкости помешало ей броситься на помощь. Светская жизнь в артистической среде Квебека приучила ее к двусмысленным и даже фривольным ситуациям. Ей в голову пришло самое невероятное.

«Неужели к Бетти ходит какой-то мужчина? — подумала она. — Жозеф не слишком нежный муж, да и жить с ним — дело нелегкое. Нет, бред какой-то! Это не похоже на Бетти! Она женщина набожная, серьезная, верная и преданная. Право же, мысли у меня какие-то нелепые».

И почти тотчас же достопочтенная супруга Жозефа Маруа вышла из той же двери собственной персоной. Румяная, закутанная в пеструю шерстяную шаль, она направилась к хлеву, напевая:

Говорите мне про любовь,

Эти речи — моя услада,

Все бы слушала вновь и вновь,

Мое сердце всегда им радо.

Эрмин узнала припев одной из французских песен. Она так и стояла, будто оглушенная, краснея от смущения, поскольку уже не могла сбежать незамеченной. Бетти вошла в конюшню и заметила Эрмин. Мечтательное выражение на ее лице сменилось испугом.

— Мимин! Боже милосердный! — воскликнула она. — Что ты тут затаилась? До чего ты меня напугала!

Голос красавицы Элизабет Маруа звучал не так, как обычно — ласково и спокойно, — а слегка дрожал. Вьющиеся светлые волосы обрамляли ее похорошевшее от необычного возбуждения лицо.

— Да вот, проходила мимо и зашла посмотреть, как себя чувствует Шинук, — ответила Эрмин, сгорая от смущения. — Я не хотела тебе мешать, Бетти, ну, я пойду.

— Да ты мне не мешаешь. Я закончила готовить ужин и собиралась задать корм скоту. Ну что ты так на меня смотришь? А, держу пари, ты видела, как кто-то вышел через заднюю дверь!

— Ну да, — пробормотала Эрмин. — Я забеспокоилась, не случилось ли чего с тобой. После того как на меня напали, я, чуть что, сразу теряюсь.

Бетти дала напиться корове и лошади. Хотя она и старалась держать себя в руках, ее движения выдавали сильную нервозность.

— Мимин, это один из моих кузенов. Он живет в Сен-Фелисьене, заехал поздравить меня с праздником. Видишь ли, Жозеф терпеть не может мою родню и меня заставляет сторониться их. Вчера я предупредила кузена, что сегодня буду одна и что он может меня навестить.

— Жозеф слишком далеко заходит, — сказала в ответ Эрмин, которая с трудом поверила в это неуклюжее объяснение. — А ты мне никогда не говорила о своем кузене.

— Да он недавно обосновался в Сен-Фелисьене. Что-то нам с тобой редко удается посудачить, не то, что раньше. Нечасто ты ко мне заходишь, Эрмин.

— Ты права, Бетти. Я как раз хотела пригласить тебя к нам на полдник. Был бы случай потрепаться, как говорит Мирей.

— Как-нибудь в другой раз. Скоро должен подъехать Жозеф с Мари. Главное, не очень распространяйся о моем кузене.

— Хорошо, — пробормотала Эрмин и поспешила уйти, абсолютно уверенная в том, что Бетти обманула ее.

Ей стало грустно, и возникло досадное ощущение, что привычный мир вот-вот обратится в хаос. Увидев, что дети чинно сидят за столом под присмотром экономки, она почувствовала облегчение. В воздухе распространился восхитительный запах растопленного сахара, смешанный с ароматом чая с лимоном.

— Мамочка, Мирей напекла оладий и сдобных булочек, — обратился к ней Мукки, — а я есть хочу.

— Эрмин, звонила мадам, — сказала Мирей. — Ты чуть-чуть не поспела, это было с полчаса назад. Конечно же, я сняла трубку. Твоя мать, похоже, в восторге от Шикутими. Я ей сказала только, что ты ушла с детьми на прогулку.

— Спасибо, Мирей. А больше ей ничего знать и не надо.

Тут Киона посмотрела на нее своими проницательными золотистыми глазами. Эрмин была грустна без какой-либо видимой причины. Киона удержалась от желания подбежать и обнять ее. Она с аппетитом ела теплые оладьи, которые положила ей экономка.

— Мамочка, скажи, ты прямо завтра отвезешь Киону в Роберваль? — стал расспрашивать ее Мукки. — Почему она уезжает? Было бы хорошо, если бы и бабушка с дедушкой с нею познакомились.

— Тала будет скучать без дочки, — ответила Эрмин. — Хорошо, что ты спросил об этом. Мне надо договориться с Онезимом, чтобы он нас довез, а то Симон забрал упряжку.

С этими словами, даже не притронувшись к содержимому своей тарелки, она перенеслась в мир своих невеселых мыслей. Необычное поведение Бетти и ее фальшиво звучащие объяснения неотступно преследовали и тревожили ее. «Боже мой, не могла же Бетти опуститься до того, что завести любовника. Я все это просто-напросто придумала! Учитывая скверный характер Жозефа, ее рассказу можно поверить: конечно же, речь идет о кузене. Но надо будет ее спросить, почему он вышел через заднюю дверь кухни».

Она представила себе непристойную сцену — полумрак спальни и слившаяся в объятиях полуголая пара, причем у женщины черты лица Бетти, а мужчина — тот самый кузен с подозрительным взглядом. Эрмин стало стыдно, она ощутила возбуждение, которое медленно растекалось по телу горячей волной и достигло низа живота. Из этого она заключила, что в ее возрасте вредно жить в разлуке с мужем.

Еще пять лет назад, в Квебеке, явные знаки внимания со стороны импресарио настолько вскружили ей голову, что она позволила себя поцеловать.

«Тошан, мне тебя не хватает, — сказала она себе, на мгновение прикрыв глаза. — Любимый мой, как я хотела бы оказаться рядом с тобой, ощутить на губах твой поцелуй. Ты боялся, что я не буду тебе верна. Такого не случится, но как же мне тебя не хватает!»

Мирей, озадаченная странным выражением лица Эрмин, громко кашлянула. Эрмин вздрогнула.

— Послушай, Эрмин, если есть не хочешь, хоть чаю попила бы, — пожурила ее экономка.