— Понимаю.

— Нужно разыскать человека.

— Попробуем.

— Марина Миронова. Возраст — двадцать восемь или двадцать девять.

— Это все?

— Я пошлю по «паутине» ее фото.

— Лучше, чем ничего. Марин Мироновых в Москве может быть не одна тысяча. И даже не две.

— Она не коренная москвичка.

— Бог с вами, Олег Федорович, в Москве по большому счету все приезжие.

Попробуем что-то сделать.

— И вот еще что, Роберт... У вас есть выходы на милицейскую оперативку?

— Да. Что вас интересует?

— Если что-то произойдет сегодня с женщиной, похожей на...

— ...Марину Миронову. Понял. Немедленно перешлю вам такую информацию.

— Вот только...

— Не беспокойтесь. И наша, и ваша электронная почта, как и переговоры, защищены надежным кодом.

— Его можно вскрыть?

— В принципе вскрыть можно любой код. Вопрос лишь в том, сколько на это потребуется времени.

— На какое время могу рассчитывать я?

— Лет пять. Быстрее подобрать ключи не удастся. Достаточно?

— Более чем.

— Еще какие-то поручения?

— Пока нет.

— Обращайтесь. Никита Николаевич присвоил вам категорию «ноль».

— Хорошо, что на него не помножил...

— Простите?

— Так. Шутка. Черный юмор.

— Запишите мой прямой номер. — Роберт продиктовал. — Звоните в любое время.

— Ага. — Олег кивнул, машинально начертал несколько цифр на листке бумаги.

Подписал: «Его звали Роберт», нарисовал какую-то рожицу, стрелочку вверх... Молнию Тора... И что все это значит?

Зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Олег Федорович, ты не забыл, что через сорок семь минут у тебя тусовка на Кузнецком? — Это был Борзов.

— Я думаю.

— Над чем?

— А стоит ли ехать.

— Кажется, ты задурил. Это «головокружение от успехов». Ты заглядывал на биржу?

— Картинка у меня перед глазами.

— Красиво!

— Пока — да. — Медведь, ты стал пессимистом?

— Нет. Меня беспокоят некоторые обстоятельства... — Олег искоса посмотрел на фотографии. — Личного порядка.

— Что за обстоятельства?

— Вам это неинтересно.

— Ошибаешься, сынок. Я еще раз повторю очевидное: когда на кону миллиард долларов, все личные обстоятельства человека, что стоит у штурвала, становятся товаром. И каждое имеет свою цену. Не хочешь поделиться?

— Пока — нечем.

— Хорошо. Встретимся через сорок минут. У тебя под конторой много телекамер?

— Не выглядывал.

— Напрасно. Как мне доложили, все каналы представлены. И от того, какими будут вечерние новостные комментарии, зависит, в том числе, наш успех. Ты понял, что тебе нужно делать на презентации?

— О да. Излучать уверенность.

— Нет. Сиять!

Олег откинулся в кресле, закрыл глаза, помассировал веки. Телефон зазвонил снова.

— Олег Федорович?

— Аня? Почему по телефону?

— Я несколько раз пыталась вам дозвониться, но было занято.

— А интерком?

— Вы отключили.

— Это я машинально. У тебя что-то срочное?

— Уже нет. Чай остыл. Бутерброды засохли.

— Придется завтрак перенести на ужин. Аня, ты разбираешься в макияже?

— Естественно.

— Зайди через десять минут.

За десять минут Олег успел принять душ, побриться, нарядиться в костюм с белоснежной сорочкой.

— Я могу войти? — спросила Аня по интеркому.

— Да, пожалуйста.

Девушка остановилась напротив:

— Что нужно сделать?

— Придать мне преуспевающий вид.

Аня склонила голову набок, посмотрела внимательно:

— Ничего не нужно.

— А мешки под глазами? Может быть, какой-нибудь тональный крем?

— Нет. Видно, человек много работает. Это плюс. Вот только...

— Да?

— Глаза.

— Цвет мы поменять уже не сможем.

— Взгляд. Он у вас какой-то... грустный, что ли. — Аня подумала, добавила:

— Словно вы постоянно думаете о несовершенстве мира и тоскуете из-за этого несовершенства. Совсем несвойственное занятие для финансиста.

— А какой, по-твоему, должен быть взгляд?

— Как у Борзова. Холодный, уверенный, циничный. У него глаза никогда не улыбаются и никогда не грустят. И оттого он выглядит... Как бы это сказать... Очень крутым и очень опасным.

— Разве хорошо выглядеть опасным?

— Некоторым нравится. А в бизнесе... Не знаю. Так много людей рядятся в маски непробиваемой крутизны, и так мало на самом деле людей цельных.

— Так что мне делать со взглядом, Аня?

— Ничего. Улыбайтесь. Широко. Уверенно. Снисходительно. Свысока. При неулыбающихся глазах, если взгляд злой, — окружающие чувствуют опасность и неуверенность, если добрый и грустный, как у вас... Попробуйте улыбнуться...

— Вот так? — Олег растянул губы в гуттаперчевой улыбке и посмотрел на Аню.

— Просто мурашки по коже. Не такой уж вы добрый.

— Что и требовалось?

— И еще... С такой улыбкой у вас вид человека, давно познавшего все тайны мира подлунного.

— Звучит монументально. В целом — одобряешь?

— Да. Пожалуй. Но я... необъективна.

— Объективных людей в подлунном мире нет. А в мире бизнеса — и подавно. Он зиждется на зависти. Или злобной, или заискивающей. Третьего здесь нет.

— И тебе уютно в этом мире, Олег? — тихо и грустно спросила девушка.

— А тебе, Аня?

Она отвела взгляд, пожала плечами. Спросила:

— Звонить водителю?

— Да. Буду через пять минут.

Гринев подошел к компьютеру. Кривая покупок стремилась неуклонно вверх.

Даже быстрее, чем он планировал. Если Олега что-то и тревожило... Ну да, вот в чем дело. Он был встревожен. И даже не из-за криминальных игр вокруг.

Неизвестно отчего.

Быстро пролистал состояние мировых фондовых бирж. Нью-Йорк, Франкфурт, Гонконг, Токио, Лондон... Ничего экстраординарного.