После обеда гостей прибавится. Оркестр (возможно, даже из Манчестера, если Питер намерен разгуляться на славу) заиграет первый танец, и гости соберутся в бальном зале — менее удачном с эстетической точки зрения, относящемся к средневикторианскому стилю и перегруженном деревянными частями и опорами. Самой приятной была оранжерея, выводящая из зала и тянущаяся вдоль здания; здесь-то и расположится оркестр, среди пальм и иных экзотических растений. Огромные вазоны с апельсиновыми и лимонными деревьями сдвинут к сторонам галереи, чтобы освободить дополнительную площадь для танцев, а стеклянную крышу украсят гирляндами из сотен маленьких лампочек.

Во время летних балов все двери оранжереи оставляли открытыми на террасу; сегодня же, в предрождественский бал, их завесят гигантскими пышными шторами, которые отгородят веселящихся в тепле и свете от студеной ночи и ясного, залитого лунным светом морозного неба.

Огни фар медленно движущихся машин отбрасывали на заиндевевшие лужайки пляшущие световые узоры. Эккерсли подкатил к парадной двери, вышел из машины, чтобы распахнуть дверцы, откинуть полсть и подержать палку Аликс. А дедушка и брат довольно бесцеремонно вытаскивали ее из салона и ставили наземь, на здоровую ногу. От мороза у нее защипало глаза, и Труди поскорее погнала Утрату к дверям дома, словно бы та была одной из возвращающихся с прогулки собак, торопливо и бессвязно бормоча о холоде, грудной клетке, бронхитах в юном возрасте, подходящих пальто и безрассудстве выхода на мороз в платьях без рукавов и с низким вырезом.

Аликс осторожно поднялась по низким ступеням и вошла в холл, где царили тепло и свет. Горничная приняла у нее плащ и сделала попытку забрать трость, но дедушка отобрал трость обратно, недовольно проворчав что-то по поводу опрометчивости горничной.

Аликс обрадовалась, обнаружив, что за обеденным столом сидит рядом с Хэлом, хотя была раздосадована, когда чуть позже он сказал ей, что поменял карточки с именами, разложенными возле каждого места, чтобы побыть в ее компании.

— Ева предназначила мне сидеть рядом с Сибилл Брейтуэйт. Хотя я и отсутствовал почти шестнадцать лет, но и всей жизни недостаточно, чтобы изгладить из памяти эту даму.

Аликс рассмеялась, но ей понравилось оказанное ей предпочтение.

— А кто должен сидеть на вашем месте?

— Некий Джералд Карсон. Вы его знаете?

— Да, редкостный зануда. Что ж, рада, что примерно на час оказалась избавлена от его общества, но вы преуспели даже больше, чем предполагаете, ведь Карсоны и Брейтуэйты долгие годы являются заклятыми врагами — воюют из-за земельных границ.

— Превосходно. В этом вся прелесть подобных сборищ: никого, кроме друзей и врагов, и все так счастливы видеть друг друга. Итак, здесь множество людей, которых я знал: одни, как ни печально, заметно состарились, другие совсем не изменились. Есть и незнакомцы. Кто, например, тот молодой человек с рыжими волосами, так похожий на лосося?

Аликс никогда так хорошо не развлекали в этой комнате. По другую руку от Хэла сидела живая, энергичная женщина примерно его возраста, которая беседовала с ним о нью-йоркской жизни. Рядом с Аликс восседал некий изрядно глухой кузен семейства Гриндли, он молчал, сосредоточившись на еде и вине. Так что Аликс получила возможность общаться с Хэлом. Она с удивлением обнаружила, что слегка задета тем, с какой дерзкой легкостью Пэнси (так необычно звали соседку Хэла), болтает с ним. Однако в его поведении не ощущалось флирта, и Хэл поспешил вовлечь в беседу Аликс, когда стало ясно, что Джозеф Гриндли не собирается занимать ее разговором.

Позднее, когда дамы отправились наверх попудриться, Пэнси выразила Аликс сочувствие, что ее посадили со скучным соседом.

— Этот гость вообще славится необщительностью, — произнесла Аликс. — Но поскольку он и богат, и бездетен, Питер Гриндли и не помыслил бы не пригласить его отобедать перед балом.

Оказалось, Пэнси замужем за одним из покинувших Уэстморленд и это ее первый визит сюда зимой.

— И последний, если это хоть в малейшей степени зависит от меня, — призналась она. — Я понимаю, лед на озере прекрасен, но то же самое есть и в Швейцарии, а ее великое преимущество состоит в том, что она является цивилизованной страной. Вы знаете, что моя свекровь не позволяет топить в спальнях? Не могу вам описать, какой там холод ночью. Я ложусь спать в шерстяных джемперах и носках и поверх одеял накрываюсь шубой, но все равно просыпаюсь продрогшей. У нас в комнате есть электрокамин, и когда я, боясь гипотермии, оставляю его на ночь, моя свекровь в три часа утра прокрадывается в комнату и выключает его. Наверное, она следит, как крутится колесико на счетчике, и рыщет кругом, пока не выяснит, что именно включено.

Аликс засмеялась и подумала, что ей нравится Пэнси, несмотря на ее явно выраженную слабость к обществу Хэла.

— Дорогая моя, что за восторг, какая находка в этом диком краю скучных мужчин! Мужчина, который умеет вести беседу, а не донимает вас нудными рассказами об охоте и рыбалке! В наши дни они не умеют занимательно рассказывать, и, казалось бы, это должно их остановить, но нет: они говорят и говорят. Мой Реджи вполне нормален в Лондоне, но как только попадает на север, становится совершенно невменяемым. Я задаюсь вопросом, как вообще могла выйти за него? Трудно представить, что Хэл принадлежит к Гриндли, настолько он не похож на остальных членов семейства. Вы были знакомы с ним раньше? Вы ведь не из местных, правда? Не в этом же платье!

Аликс выбрала для нынешнего вечера платье из тяжелого шелка оттенка олова, скроенное по косой, — так что оно прилегало к фигуре и эффектно колыхалось при ходьбе. Точнее, колыхалось бы, не отними у нее трость всякую грацию движений. Волосы гладко зачесаны назад и схвачены заколкой из серого шелка с перьями.

— Вы выглядите необычайно современно, — промолвил Хэл, приглашая ее на танец.

— Пэнси сказала то же самое о вас. Она не верит, что вы Гриндли. Кстати, я не могу танцевать.

— Мне прекрасно известно, поэтому предлагаю посидеть вместе.

— Было бы лучше, если бы вы исполняли свой долг на паркете. Сын семейства, и все такое.

— В доме уйма других отпрысков, я же буду делать то, что мне нравится. Я должен танцевать с Дафной, разве она не великолепна?

Дафна царила в кружке старых знакомых.

— Несколько ее прежних поклонников, очевидно, — произнес Хэл. — Вы заметили перемены, которые она произвела в Урсуле?

Аликс посмотрела в указанном направлении и изумленно моргнула.

— Великий Боже, какая метаморфоза! С этой прической она еще больше походит на Делию! Что для нее весьма неудачно, как подумаешь о той злобе, которую затаил Питер. А вы видели мою сестру?

— Утрату? О, необыкновенное платье! Однако где леди Ричардсон?

— У нее мигрень, и именно поэтому Утрата имеет возможность так выглядеть.

Внимание Аликс привлекло появление Майкла и Фредди, причем Майкл был в отменно сшитом фраке, а Фредди — неотразимо смугл и бесподобно эффектен в полном облачении шотландского горца.