Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего. Твой пес меня облизал, — ворчу, укоризненно тыча пальцем в сторону Малыша. Кай переводит на собаку смеющийся взгляд.
— Мне стоит ревновать? – вздергивает брови, обращаясь к Малышу.
Малыш трясет головой и, обиженно хрюкнув, выбегает из комнаты.
— По-моему, он обозвал нас идиотами, — комментирую я, усаживаясь на постель.
Кай присаживается рядом со мной и притягивает к себе для поцелуя.
— Что у нас сегодня в планах? – спрашиваю его спустя несколько минут.
— Не выпускать тебя из постели, - улыбается он, дотрагиваясь губами до кончика моего носа.
Хочу ответить ему, что нужно иметь совесть, но звук его рингтона сбивает меня с мысли.
Кай хмурится и, отпустив меня, достает из кармана телефон.
— Неизвестный номер, - задумчиво произносит он, глядя на экран аппарата.
— Не бери, у нас выходной, — льну к нему и пытаюсь забрать у него телефон.
— Может, что-то важное. Уже раз третий звонят, - поднимается, выпутываясь из моих объятий.
— Да, - отвечает на звонок, подходя к открытому окну. Я устраиваюсь на подушках и любуюсь им. Несколько секунд Кай молча слушает собеседника.
— Давно? – спрашивает он, а я поднимаюсь, услышав металлические нотки в его голосе.
— Где он? – Кай поворачивается лицом ко мне, и я пугаюсь тому, каким бледным он стал.
— Хорошо, я буду через пару часов.
Он кладет трубку и поднимает на меня тяжелый, словно налитый свинцом, взгляд.
— Что случилось? – спрашиваю его, чувствуя, как от волнения тело начинает бить мелкая дрожь.
— Звонила мать Егора. Он в реанимации уже вторую неделю. Им нужна моя помощь. У него рак, Ева.
Глава 31
Между нами молчание. Гнетущее, пугающее, полное неопределенности и страхов. Тысячи «Не может быть» в голове. Неверие в ситуацию. Бред. Этого не может быть. Какой к черту рак? Он ведь здоровый мужчина, ему всего тридцать два! Он не болел, был в полном здравии. Как вообще такое могло произойти???
Поворачиваюсь к Каю. Он все так же сосредоточенно смотрит вперед, сжимая руль до белизны костяшек. На лице ни единой эмоции, но я знаю, что сейчас в его душе настоящий ураган.
— Поверить не могу в это, — слетает с моих губ на выдохе. Случайно.
Молчание. Отворачиваюсь, не надеясь на ответ.
— У него проблемы с желудком были, — слышится его лишенный эмоций голос. — Он должен был лечь на обследование…
— Он так и не лег. У него были сильные приступы. Я говорила ему, что нужно в больницу поехать, но Егор отказывался. Говорил, что ничего страшного, — отворачиваюсь к окну.
Пытаюсь сдержать слезы. И это чувство, что с каждой последующей минутой давит все сильнее и сильнее. Почему же я не настояла на походе Егора к врачу? Совру себе сама, если начну искать оправдания. Ответ я знаю. И он выжигает кислотой мою душу изнутри. Да потому что уже тогда мне было все равно. После отпуска с Каем чувства к Егору остыли. И мысли мои были все время с другим. Зациклена я была на своих проблемах. Вот и упустила ситуацию.
Кай молчит. Сосредоточенно смотрит на дорогу. Чувствую теплое прикосновение его руки. Он берет мою холодную ладонь в свою горячую. Держит крепко, согревает, успокаивает. Словно говорит этим жестом, что мы вместе и справимся со всем.
Спустя полтора часа пути Кай высаживает меня возле своего дома.
— Ты в больницу? – для чего-то спрашиваю его. Наверное, просто не хочу оставаться одной.
— Ложись спать, думаю, что вернусь не скоро, — игнорирует вопрос и, притянув для беглого поцелуя, отпускает. Я выхожу из машины и на негнущихся ногах направляюсь в квартиру.
Хуже всего – неизвестность. Она, словно яд, отравляет разум. Тысячи раздирающих на части мыслей. Едких, кислотных, не дающих ни минуты покоя.
Две недели в реанимации. Получается, все это время он был на грани жизни и смерти. Он умирал, пока мы с Каем наслаждались.
Устало прикрываю глаза. Боюсь своих мыслей. Боюсь того, куда они могут завести.
На дворе полночь. Набираю Кая в сотый раз. И в сотый раз ответом мне служит короткое, брошенное грубым тоном: «Занят».
***
Уснуть в ту ночь мне так и не удалось. Кай домой не пришел. Кое-как дождавшись пяти часов утра, я поднимаюсь и, одевшись, направляюсь в кухню. Варю себе кофе, пытаюсь хотя бы чуть-чуть придти в себя.
Спустя несколько часов подъезжаю к отделу. Несмотря на то, что на дворе ранее утро воскресенья, народу полно. Колесников снова изгаляется над ребятами, объявив рабочими выходные.
Едва я переступаю порог кабинета, он вызывает к себе, «на ковер». Устраивает утреннюю взбучку.
— Кирилл Александрович, - неожиданно даже для себя, перебиваю его. Колесников, мягко говоря, удивлен моей наглостью. Замолкает на середине слова, едва не поперхнувшись собственной слюной.
— А Егор Анатольевич на самом деле в отпуске? Не на больничном?
Молчит. Смотрит так на меня, с вызовом.
— Странно, что вы мне этот вопрос задаете, Ева Сергеевна, — а на губах ухмылка такая мерзкая.
И тут до меня доходит. Он ведь все знал с самого начала! С самого первого дня был в курсе, что Егор серьезно болен. Вот откуда вся эта спесь. Вот откуда такая уверенность в своей безнаказанности и желание издеваться надо мной.
Он что-то долго и яростно пытается мне внушить. В очередной раз угрожает взысканием. А я, едва дождавшись, когда же его рот закроется, покидаю кабинет.
Подхожу к своему рабочему месту, чувствую, что меня трясет.
Набираю Кая.
— Да, — слышится в трубке уставший голос.
— Где ты? – голос дрожит, еле сдерживаю себя, чтобы не разрыдаться.
— На работе. Ева, мне нужно немного побыть одному. Я свяжусь с тобой позже.
Не успеваю даже возразить, в телефоне раздаются короткие гудки.
Меня буквально трясет от гнева. Я не могу сидеть просто так, делая вид, что ничего не произошло. И если Кай думает, что может так легко оттолкнуть меня, он ошибается.
Схватив сумочку со стола, прощаюсь с ребятами и выбегаю из кабинета. Спустя двадцать минут паркую машину на практически пустой стоянке Управления.
Забегаю в здание, сметая все на своем пути. Едва створки лифта успевают открыться, я уже практически у его кабинета. Открываю дверь,
