всем, — объявил Саша. — Молчим и слушаем. Сейчас легче услышать, чем увидеть.

Факелы бы и собаку.

С освещением был полный облом. Плошки с маслом для этой цели подходили плохо, фонарики со свечками — еще хуже. Света от них мало, а глаза будут отвыкать от темноты, только меньше увидишь.

Ещё один тип иллюминации — шкалики — разноцветные стеклянные бутылочки с маслом. Но и от них света не больше, чем от лампад. И непонятно, как нести в руках раскалённое стекло. Можно, конечно, что-нибудь придумать, но это время.

Зато собака нашлась. Рядом бегал веселый спаниель.

— Чьё животное? — поинтересовался Саша.

— Моё, — признался Сережа Шереметьев.

— Она насколько охотничья? След взять может?

— Думаю, да, — сказал Сережа. — На охоту брали.

— Как зовут пса?

— Гранд.

Псина и правда выглядела аристократично.

— Есть у кого-нибудь Женина вещь?

Саша окинул глазами публику и остановился на Коле Лейхтенбергском.

— Осталось что-то сестры? — спросил Саша.

Тот помотал головой и пожал плечами.

— Нет.

Ну, да. В общем-то, Саша тоже не таскал в карманах имущество Никсы.

Он перевел взгляд на Тину. Девчонки любят меняться безделушками.

— Нет, — вздохнула Тина.

— Значит, обойдемся, — сказал Саша. — Народу много. Плана сада ни у кого нет?

Народ молчал.

И Саша с тоской вспомнил те времена, когда любой план можно было загрузить на телефон примерно в два клика.

— Здесь все просто, — сказал Никса. — За нами дворец. Но там вряд ли.

— Все равно надо послать группу, — сказал Саша. — Григорий Фёдорович?

— Хорошо, — сказал Гогель.

— На юго-запад — аллеи.

— Тоже вряд ли, — сказал Саша. — Мы с Александрой Васильевной только что там были. Но, может, не заметили чего-то. Лучше свежим взглядом посмотреть.

— Я посмотрю, — сказал Зиновьев.

— Людей возьмите, — посоветовал Саша.

— Конечно, — усмехнулся генерал.

— Тогда останутся теплицы и дом садовника, — сказал Никса.

И махнул рукой куда-то на север.

— Пусть будет наш участок, — сказал Саша. — И надо прокатиться по катку и каналам. Она должна была где-то оставить коньки. Коля? Ты ведь знаешь, как они выглядели?

— Да, — кивнул Коля Лейхтенбергский. — Прокатимся.

— Как вам мой план, Николай Васильевич? — спросил Саша Зиновьева.

— Вполне, — сказал гувернер. — Вы не зря ездили в кадетский лагерь.

— Это не совсем оттуда, — заметил Саша.

Но тему развивать не стал. Как ищут людей, он знал из своего адвокатского опыта, хотя сам ни разу не участвовал и не был уверен, что все сделал правильно. С другой стороны, Таврический сад — это не дикий лес двадцать на двадцать километров.

— Коля, собаку лучше вашей группе взять, — сказал Саша. — Может, найдете что-нибудь.

Хозяин не возражал и пошел с группой Лейхтенбергского.

Из-за плохой видимости и наличия большой толпы по лесу шли густой цепью: метров через пять друг от друга. Народ был не очень серьезен и воспринимал поиски как развлечение, этакую игру в прятки.

— Не торопитесь, — командовал Саша. — Внимательнее.

Он был практически уверен, что косвенно причастен к этому исчезновению. Не леший же её утащил!

И думал о том, как будет в глаза смотреть тёте Мэри, если случилось что-то серьезное.

Сад звучал скрипом деревьев, шорохом неведомых обитателей, скрипом снега и хрустом веток под ногами. Идти было трудно, между деревьями по колено проваливались в снег.

Становилось всё холоднее. По ощущениям где-то минус четырнадцать.

За спиной послышался лай.

Саша обернулся. К ним бежал Серёжин спаниель, с трудом перепрыгивая сугробы и снова погружаясь по брюхо. Черные уши, морда и пятна на спине и боках прекрасно выделялись на белом фоне.

Шереметьев и Коля Лейхтенбергский стояли на аллее и звали к себе.

Саша вышел к ним.

— Нашли что-нибудь? — спросил он.

— Да, — кивнул Коля. — Её коньки.

И показал пару коньков с ремешками. Видимо, Женя их отвязала и ушла вглубь парка.

— Гранд взял след и привел сюда, — пояснил Сережа.

Пёс гавкнул и завилял хвостом.

— Под мостом через канал нашли, — пояснил Шереметьев. — Еле заметили. Гранд залаял.

— Умнейшая собака, — прокомментировал Коля. — А ты, Саша, между прочим, должен понимать, что случилось и почему случилось!

И яростно взглянул на него.

Саша хотел сказать, что это обязанность старшего брата пасти свою сумасшедшую малолетнюю сестру. Но сдержался.

— Давай сначала её найдём, — предложил он, — а потом все остальное: упрёки, претензии, вызовы на дуэль и все, что захочешь.

— Коля! — вмешался Никса. — Ты тоже должен понимать, что вины Саши здесь нет никакой.

— Потом разберемся, — примирительно сказал Саша. — Не до этого.

И посмотрел на Шереметьева.

— Твой Гранд знает, куда дальше идти?

— Гранд! След! — скомандовал Сережа.

И спаниель бросился вперед.

Недалеко от теплиц собака остановилась и залаяла.

Саша с товарищами побежал к ней.

Прямо на снегу лежала девичья шубка с синим кожаным верхом и зимняя шляпка, а Гранд упоённо лаял на оба предмета. Хорошо, что не впился зубами.

— Её? — спросил Саша.

Коля подобрал шубу, перекинул её на руку и наклонился за шляпкой.

— Да, — коротко сказал он.

Саша посмотрел на Сережу Шереметьева.

— След! — повторил тот.

И Гранд устремился дальше.

В этой части сада стояли ряды длинных теплиц. Собака пробежала между ними и повернула куда-то направо.

— Что там? — спросил Саша.

— Оранжерея, — сказал Никса. — Пальмы, апельсины, ананасы.

Послышался лай. Друзья бросились за спаниелем.

Женя сидела прямо в снегу под стеной оранжереи и плакала. Гранд отчаянно лаял на неё. Рядом были заросли кустов и деревья, так что без собаки, в темноте, не нашли бы ни за что.

— Сережа! Убери Цербера своего! — скомандовал Саша. — Коля, дай одежду!

Он помог Жене подняться на ноги и накинул шубу ей на плечи.

— Жива, слава Богу! Надо в тепло и как можно быстрее. Сейчас! Оттон Борисович, вы не посмотрите, может в оранжерее кто-нибудь есть?

Им открыл пожилой человек в крестьянской рубахе: сторож, слуга или рабочий.

— Барышня очень замерзла, — сказал Саша. — Можно нам погреться?

Мужик окинул глазами публику и, видимо, оценил положительно.

— Проходите! — пригласил он.

В оранжерее нашлась деревянная лавка