Всю неделю после возвращения из путешествия с Хэрроу по пустыне Жюльетта чувствовала, как в ее душе совершаются перемены. Из их короткой поездки она вернулась спокойной и умиротворенной; привычные скачки настроения и приступы страха почти оставили ее. Она по-прежнему пребывала во власти эйфории и какой-то лихорадочной активности, проявления которой время от времени нарушали первозданную тишину дома. Но в целом она чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде.

В своем теперешнем состоянии Жюльетта отчетливо понимала, какая тревога владела ею все эти недели после Вроцлава. Поначалу она принимала таблетки, но потом беспокойство обернулось своей противоположностью: чем хуже ей становилось, тем лучше она себя чувствовала, так что мысль о лечении приходила Жюльетте в голову все реже.

Теперь, когда стало понятно, через что ей пришлось пройти, Жюльетта опять боялась. Ей хватало ума, чтобы понять, что душевный покой еще очень непрочен. Ее преследовала мысль о новом приступе, а ведь ей так хотелось, чтобы на нее могли рассчитывать в любых ситуациях. Она мечтала выглядеть в глазах Теда достойной возложенной на нее миссии.

Он все еще ничего не говорил о том, что в точности предполагал поручить Жюльетте. Таковы были правила игры, и она их принимала. В голову ей лезли мысли о каких-то нечеловеческих испытаниях. Возможно, ей придется действовать среди врагов, терпеть лишения, бессонницу, может быть, пытки… Сумеет ли она, такая хрупкая и неуравновешенная, противостоять всему этому? Жюльетта боялась, что нет.

Она решила снова начать принимать лекарства. Жюльетта прихватила с собой несколько упаковок нейролептиков, которые прописали ей еще в больнице. Она прекрасно знала, как они действуют, делая ее похожей на корабль, который сбавляет ход и зарывается носом в волны. Случалось, что потом проявлялся обратный эффект, и ею овладевали депрессия, уныние, отвращение к себе и миру.

Из двух зол Жюльетта выбрала это. Рядом с Хэрроу она не так боялась попасть во власть тягостной меланхолии, которая часто посещала ее во времена студенчества и жизни в Шоме.

Жюльетта понимала, что связывает с Тедом слишком много надежд, которые могут обернуться ничем. Видит ли она его таким, какой он есть, или сотворила себе идеальный и очень опасный образ? А может, она в него влюбилась?

Он часто отлучался из дома, и Жюльетта часами лежала на спине в своей комнате и размышляла. В конце концов она пришла к выводу, что ее чувства к Хэрроу не похожи на любовь, во всяком случае такую, какой она ее знала раньше. Жюльетте совсем не хотелось сократить расстояние, которое их разделяло. Ее восхищение и доверие рождались как раз благодаря этой дистанции. Сам Хэрроу и все, что он воплощал для нее, оказались бы униженными, примешай она к их отношениям плотскую страсть. Возможно, все было бы по-другому, сделай он сам первый шаг. Тогда ей, конечно, не устоять, но Тед оставался таким же замкнутым и нелюдимым, как в самом начале знакомства. Он уходил и возвращался, часами просиживал с телефонной трубкой или за компьютером. Иногда он пропадал на несколько дней, уезжая с одним из индейцев. Где-то на стороне у него, скорее всего, была машина.

Как-то раз он не выключил компьютер, и на его экране Жюльетта обнаружила список полученных сообщений. Она не решилась открыть ни одно из них, ибо достаточно себя уважала чтобы пойти на подобную низость. К тому же в доме находился Рауль, всегда появлявшийся из тени там, где его не ждали. И все же, не приближаясь к компьютеру, Жюльетта вгляделась в экран: послания приходили со всего света, из Китая, Европы и Африки. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Хэрроу специально оставил компьютер включенным, чтобы ее проверить. Это вполне в его духе — действовать исподтишка и добиваться результатов. А может быть, он хотел показать, что организация, с которой она связалась, имеет связи по всему миру.

Все это наводило на мысль, что планировалась масштабная операция, требовавшая тщательной подготовки.

В те редкие минуты, когда они оставались вместе и Тед был ничем не занят, он расспрашивал Жюльетту о книгах, которые она читала. Он показывал ей звезды через подзорную трубу, которая всегда стояла у него на треноге в уголке террасы. Хэрроу ничего не говорил о предстоящей операции, а Жюльетта дала себе слово ни о чем его не расспрашивать. Только однажды она поинтересовалась, не боится ли он, что их убежище кто-нибудь обнаружит. Их перемещения в безлюдной местности могли показаться подозрительными. И все оборудование, которое хранилось здесь прямо посреди пустыни… А связь со всем миром? Жюльетта спросила об этом не из любопытства, она искренне волновалась за Теда, в глубине души опасаясь, что весь их план может провалиться, и тогда прощай надежды…

Тед выслушал ее совершенно спокойно и сказал то, что потом не выходило из головы Жюльетты весь остаток дня:

— Следят только за тем, чего боятся.

И, прикрыв, как всегда, когда он хотел скрыть свои чувства, голубые глаза, добавил:

— Люди не боятся того, чего не могут и вообразить.

Он, как обычно, говорил невпопад, словно и не слышал вопроса Жюльетты. Ведь наблюдение могло быть вовсе не связано с их планом. Полиция могла решить, что они просто злоумышленники или террористы, прибывшие из-за границы.

Хэрроу понял, что Жюльетта хочет обиняком разузнать про планируемую операцию, и подбросил ей эту подсказку, которая не приближала ее к разгадке, а лишь подогревала нетерпение и энтузиазм. Операция, которую они задумали, не имела аналогов в прошлом. Готовилось нечто совершенно невиданное и невообразимое.

Нужный эффект был достигнут. Два дня Жюльетта думала только о его словах. Больше никаких вопросов она не задавала.

Ее мирная жизнь, приправленная ожиданием событий и располагавшая к размышлениям, оборвалась в одно прекрасное утро. Поднявшись с кровати, Жюльетта увидела Хэрроу на террасе. Он был мрачен. Она села за стол, и против обыкновения Тед сразу же задал ей вопрос:

— Ты с кем-нибудь говорила до своего отъезда?

— До отъезда откуда?

— Из Франции.

Жюльетта пристально посмотрела на него:

— Пожалуйста, хватит допросов! Мне кажется, что я снова в Южной Африке. Что случилось?

— Тебя разыскивают.

— Кто?

— Не знаю.

Жюльетта пожала плечами и взяла чайник, чтобы наполнить кружку.

— Похоже, это люди, которые неплохо осведомлены. Они знают про Джонатана и про то, что во Вроцлаве работала ты.

— Легавые?

— Вроде бы нет.

— Французы?

— Американцы.

— Тогда это ФБР. Они же должны следить за тобой, верно?

— Не ФБР, это точно. У нас есть там пара друзей, которые делятся сведениями. Они оставили нас в покое с тех пор, как мы ушли из «Одной планеты».

— Ты полагаешь, они могут до нас добраться?

— Может быть, но мы знаем, как запутать следы.