— Ты не такая, как он, Саманта. Я вообще не встречал таких, как ты.

— Давай без телячьих нежностей, — пробормотала она и отклонилась, чтобы он мог встать. — Пойду за колой. Хочешь чаю или кофе?

Ричард со стоном сел на корточки, а потом, ухватившись за стол, поднялся на ноги.

— Я пойду с тобой. — Наклонившись, он собрал с пола «подозрительные» папки. — И их мы тоже захватим.

— Никто не знает, что папки здесь, — заметила Саманта, открыв ему дверь. — Не думаю, что сегодня утром их стоит куда-то перетаскивать.

Ричард взял ее за руку.

— Больше я ничего не упущу, — сказал он. Интересно, поняла ли Саманта, что именно он хотел этим сказать?

— Нам все равно надо проверить сами предметы, — сказала она, щелкнув пальцами по папке. — Может, наймешь кого-нибудь?

— Нет, я нанимаю тебя. Если мы ошибаемся и это станет известно за пределами дома, моя коллекция потеряет всякую ценность. Если же мы правы, то я хочу сам решить, какую информацию выдать полиции, и выяснить, кто еще замешан в этом деле.

Ричард понимал, что значит этот ее «кодекс чести», хотя и был немного раздражен. Раньше она не стеснялась высказывать свои предположения, теперь же она желала лично убедиться в их основательности, прежде чем рассказывать ему. А уж полиции и подавно. Ричард представить себе не мог, какова была бы реакция Саманты, если бы ее попросили свидетельствовать против Партино в суде. Она убежит, и он никогда больше не увидит ее. Он покрепче прижал папки к груди. Пока в это дело не вмешался кто-то третий, надо четко знать, где хранятся улики.

Войдя в кухню вместе с Самантой, Ричард с трудом удержался от смеха, заметив выражение слепого обожания на лице Ханса.

— Ханс, дай, пожалуйста, чашку кофе и диетическую колу.

— Разумеется. Но я нашел новый сорт кофе мокка, который может вам понравиться, мисс Сэм. Он почти не имеет послевкусия. Не хотите попробовать?

— Я тебе доверяю, Ханс, — улыбнулась Сэм.

— Отлично. Могу я предложить вам на завтрак омлет?

— Звучит заманчиво. Ты как, Рик?

Он кивнул, пытаясь сообразить, в какой момент потерял власть в собственном доме.

— Согласен.

Утро выдалось туманным и влажным, поэтому он провел девушку не в сад, а в библиотеку. Там было достаточно места и для папок. Интересно, сколько времени потребовалось бы ему, чтобы понять, что каких-то папок не хватает, если бы он вообще соизволил проверить. А уж что значит отсутствие в них некоторых цифр, он бы точно не сообразил.

Если верить Саманте, Партино рассуждал не как преступник. По ее словам, ни один здравомыслящий вор не изготавливал фальшивку в надежде, что принимающий музей ничего не заметит. Судя по всему, Партино начал с малого некоторое время назад и постепенно дошел до того, что придумал, как стащить табличку, чтобы при этом никто не заметил фальшивки. В случае чего он планировал свалить вину на другого человека.

— Я бы вздремнула, — сказала Саманта, опустившись в кресло.

— А я не отказался бы от душа, — отозвался Ричард, сложив папки на письменный стол. — Пойду прямо сейчас. Ты здесь останешься?

— Нет, если ты собираешься идти к себе в комнату. Я ее еще не проверила. — Она со вздохом поднялась на ноги. — Я должна это сделать, пока кто-нибудь другой не нарвался бы на что-нибудь неприятное.

— Саманта, я же сказал…

— Я слышала. — Собрав папки, она направилась к двери. — Но это не значит, что я обязана слушаться.

Проворчав что-то себе под нос, Ричард подошел и забрал у девушки папки. Он был не в силах ее остановить, но хотя бы имел возможность быть рядом. В его спальне, к счастью, не оказалось никаких взрывчатых веществ. А вместо убийцы там была воровка.

— Ладно, пойду в библиотеку съем твой омлет, — со слабой улыбкой проговорила она и, забрав папки, развернулась, чтобы идти.

— Саманта.

Она обернулась:

— Что?

— Вчера в гостях ты выглядела очень мило.

— Спасибо, — отозвалась она, взмахнув ресницами. Господи, до чего же она хороша!

— Только не говори Хансу, что резала оливки. Ты упадешь в его глазах.

— Не волнуйся. Я не хочу, чтобы кто-то еще из твоих служащих подумал, что я претендую на его место.

Закрыв за собой дверцу душевой кабины, Ричард вдруг осознал, что обнаруженные Самантой факты еще сильнее запутали ситуацию с Партино. Единственной уликой, способной связать гранаты, фальшивую табличку и кражу с именем Партино, был пропущенный фрагмент на пленке. Если цифры в папках ничего не дадут, им останется рассчитывать только на Кастильо.

Он решил позвонить детективу после завтрака. Потому что, хоть Саманта этого и не осознавала, если с Данте будет снято обвинение, под подозрением снова окажется она. Сам Ричард не верил в ее виновность, да и Кастильо скорее всего тоже, но кого-то все равно посадят в тюрьму.

Ричард засунул голову под струю воды. Проклятие! Должен же быть ключ к разгадке. Где-то должен быть след, который ведет к человеку, завладевшему этой проклятой табличкой. И чем раньше они выяснят, кто это, тем лучше для Саманты. И тем хуже для него, потому что у нее больше не будет причин оставаться рядом.

Понедельник, 8 часов 3 минуты утра

Они решили начать с картины Пикассо, во-первых, потому что это было удобно, а во-вторых, потому что она не выходила у Сэм из головы. Художник как таковой ей не нравился: она считала, что у человека, который в прямом смысле слова расчленяет женщин на своих полотнах, с головой не все в порядке, какие бы высокие цели он ни преследовал.

— Я так не могу, — недовольно протянула Сэм, стоя вплотную к картине и практически касаясь ее носом. — Давай снимем.

— Тогда я позову Кларка и попрошу его выключить сигнализацию, — сказал Рик, отделившись от перил лестницы.

Спустившись вниз, он зашел в кабинет и набрал номер по внутреннему телефону. Его голос был слышен Саманте.

— Действуй, — сказал он, снова появившись на лестнице.

— Это похоже на обман, — проворчала Саманта, приподняв нижний край картины и отвязав медные проводки, соединявшие ее с сигнализацией. Проделав то же самое с верхней частью, она сняла картину со стены.

— Слишком просто? — осведомился Рик, забрав у нее картину. — Можем посмотреть в библиотеке. Там свет лучше.

Рик решил полностью положиться на ее оценку подлинности картины. В этом трудно было признаться, но Саманте льстило оказанное ей доверие. И в то же время она ощущала себя весьма странно. То, что он попросил ее сделать, было вполне в духе закона, но от этого не менее увлекательно.

Она применяла свои познания при работе в музеях, но это было всего лишь времяпрепровождение между кражами. До сегодняшнего дня она считала, что воровство — это единственное, что она умеет делать хорошо, и единственное, что доставляет ей настоящее удовольствие. Ей было всего пять лет, когда отец научил ее чистить карманы в Рио. По мере того как она подрастала, все ее дни заполнялись учебой: днем она изучала математику, искусство и язык, а вечером — воровское дело.