Несколько имевшихся у нас фотографий мы спрятали в ящик комода в нашей спальне, а потом время от времени их рассматривали. И вот теперь каждый год мы отмечаем появление Джейн на свет и ее уход из жизни, свято соблюдая эту традицию. Иногда Конни начинает спекулировать на тему воображаемого будущего нашей дочери, рисовать ее внешность, ее интересы и таланты. Конни делает это без лишних сантиментов, слащавости и слезливости. Она даже как бы немного бравирует, словно держит ладонь над пламенем свечи, и все для того, чтобы показать, какая она теперь сильная. Однако мне не по душе подобные спекуляции, по крайней мере озвученные. Я слушал, но держал свои мысли при себе.

Но уже на следующий год, а именно в мае, в парижском отеле на улице Жакоб был зачат наш сын, и вот теперь, восемнадцать лет спустя, я отправился на его поиски, чтобы привезти блудного сына домой.

И все же у меня не было шансов встретить сына здесь, в симпатичном ресторанчике, в венецианских закоулках. На самом деле, должен признаться, я на время даже забыл об Алби. Слишком уж приятно было проводить время в компании привлекательной и кокетливой датчанки; мы оба были слегка пьяные от еды: чудесной пасты с морепродуктами, холодного белого вина и свежей рыбы, которую нам предъявили до и после поджарки на гриле, что уже само по себе заставляло меня испытывать смутные угрызения совести…

— Но почему?

— Потому что тебе сперва показывают прекрасное серебристое морское создание, которое ты в результате превращаешь в груду костей, а его голова смотрит на тебя и словно говорит: «Посмотри, посмотри, что ты со мной сделал!»

— Дуглас, вы на редкость странный человек!

Затем клубника и какие-то сладости, тягучий ликер, а напоследок, весьма настойчиво, — кофе. Кофе! Поздним вечером буднего дня!

— Полагаю, придется пройтись пешком, чтобы растрясти жирок, — заметила Фрея.

— Отличная идея.

Мы пополам оплатили счет, кстати для Венеции вполне разумный. Я одарил щедрыми чаевыми нашего официанта, тот непрерывно жал нам руки, кивал, кивал, вставал на цыпочки, чтобы поцеловать Фрею в щечку, экспрессивно лопоча по-итальянски, что я очень везучий человек, очень fortunato.

— А сейчас, по-моему, он говорит, что у меня красивая жена.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть. Только это не я.

— Даже не знаю, как ему объяснить.

— Тогда пусть себе думает, будто я ваша жена, — заявила Фрея, и мы решили замять для ясности.

Мы пошли назад по чудесной улице Гарибальди, где еще вовсю кипела жизнь и местные семьи ужинали на террасах кафе, затем свернули на широкую прогулочную аллею между величественными виллами. Мы шли, и, может, дело было в вине, или в тихой красоте вечера, или в высоком качестве медицинских пластырей, но я практически забыл о волдырях и ободранных ступнях. Я рассказал Фрее о моем сегодняшнем прорыве и о своем плане засесть с утра пораньше в засаде возле отеля.

— А что, если он там не объявится?

— Оплаченный номер в отеле в Венеции и никаких тебе пап и мам? Не сомневаюсь, что он приедет.

— Ну ладно, допустим, приедет. И что потом? Что вы ему скажете?

Мы пошли дальше.

— Я приглашу его выпить пивка. Извинюсь. Скажу, что мы по нему скучаем и больше такого не повторится, по крайней мере, я на это надеюсь.

Но, поделившись с Фреей своим планом, я сразу осознал его утопичность. Покажите мне таких отцов и сыновей, которые будут откровенно обсуждать свои чувства. И как мы будем болтать за кружкой пива о своих чувствах, если мы не говорили по душам с тех самых пор, когда корова делала «му»?

— Кто знает, если паче чаяния нам удастся утрясти разногласия, я смогу уговорить Конни прилететь в Венецию и тогда мы продолжим наше Большое турне. У нас еще впереди Флоренция, Рим, Помпеи, Неаполь. Он даже может взять с собой свою подружку, если захочет. Если нет, я отвезу его домой в Англию.

— А что, если он не захочет возвращаться в Англию?

— Тогда придется пустить в ход носовой платок с хлороформом и крепкую веревку. Возьму машину напрокат и повезу его назад в багажнике. — Фрея рассмеялась, а я добавил, пожав плечами: — Если он желает путешествовать дальше без нас, ради бога. По крайней мере, мы будем знать, что он цел и невредим.

Теперь мы уже шли по высокому мосту, обращенному на восток, в сторону Лидо.

— Я не отказалась бы посидеть вместе с вами в засаде, хотя ума не приложу, как бы мы объяснили мое присутствие вашему сыну.

— «Алби, познакомься с моей новой подругой Фреей. Фрея, это Алби».

— Да, вот это был бы номер.

— Очень может быть.

— Но, наверное, все же не стóит!

— Да. Не стóит, — ответил я, а когда опустил глаза, то оказалось, что она уже успела взять меня за руку, и вот таким манером мы прошествовали по набережной Рива дельи Скьявони.

— И куда вы направляетесь завтра? — полюбопытствовал я.

— Сяду на поезд до Флоренции. У меня уже есть билеты в галерею Уффици на послезавтра. Три ночи в Риме, затем Помпеи, Геркуланум, Капри, Неаполь. Практически тот же маршрут, что и у вас. А потом через две недели я из Палермо вылетаю в Копенгаген.

— Неповторимые каникулы.

— Я очень рассчитываю на то, что мне не придется это повторять, — улыбнулась Фрея.

— Неужели все было так ужасно?

— Нет, нет, нет. Я смогла увидеть чудесные, прекрасные вещи. Только посмотрите сюда — просто потрясающе! — (И мы оба принялись обозревать горизонт от Лидо до Джудекки, где сверкающий океанский лайнер, огромный, как межгалактический космический корабль, готовился отплыть в Адриатику.) — И произведения искусства, и здания, и озера, и горы. Восхитительные вещи, которые я больше никогда не увижу, но я впервые любуюсь ими в одиночестве. Я открываю рот, а потом спохватываюсь, что мне не с кем говорить. Конечно, я продолжаю твердить себе, будто это полезно для души, и все же я не уверена, что нам предначертано жить в одиночестве. Я имею в виду людей. Это немного смахивает на тест, на проверку способности выжить в пустыне. Что ж, весьма полезный опыт, и приятно сознавать, что ты справился, и тем не менее отнюдь не лучший вариант. Мне не хватает компании. Мне не хватает моих девочек и моей внучки. И я буду рада вернуться домой и обнять их. — Она выдохнула и передернула плечами, словно отряхиваясь. — Моя самая длинная речь за все три недели. Должно быть, это вино! Надеюсь, я вас не слишком утомила?

— Ничуточки.

Мы уже были на пороге pensione и теперь стояли лицом друг к другу.

— Сегодня был лучший день моего путешествия, галерея и этот вечер. Жаль, что мы так поздно встретились.

— Мне тоже.