– Какие люди, милок? – изумилась змея. – Я же тебе сказала, что нет здесь людей. Одни джунгли с бандерлогами и прочей живностью. Маугли, и тот куда-то перебрался, так что даже никто и не знает, где он. Так что и с людьми я тебе помочь не могу. А вот заклятие с вас сниму.

– Какое заклятие? – оторопел Рабинович.

– Кто-то на вас чары наложил, запрещающие вам помогать, – прошипела кобра. – Как только вы сюда попали, так эти чары и сработали. Я знаю! Я старая уже и такие вещи хорошо чувствую. У меня тут сильный амулет есть, еще от прошлых хозяев оставшийся. Он от многих заклинаний защитить может. По-моему, его сама Кали как-то изготовила, когда пыталась этот мир покорить и не дать соперникам на людей воздействовать. Да ты подожди. Сейчас я его принесу.

Сеня, слушавший змею с вытаращенными глазами, так и остался сидеть на куче золота, глядя вслед скрывшейся в темноте кобре. А чтобы было понятней его удивление, достаточно лишь сказать, что Рабинович напрочь забыл о том, что сидит на куче золота!

И Сеня вспомнил о нем только тогда, когда выбрался наружу. Забрав у змеи амулет, он тут же велел поднимать себя наверх и скрылся, даже не простившись с благодетельницей. А все потому, что вдруг сообразил, какие возможности может дать амулет, изготовленный четырехрукой богиней! Ведь, если его делала сама Кали для защиты от заклинаний, может быть, он и с Лориэля заклятие снимет? А тогда можно будет свалить из этого опостылевшего сумасшедшего мира, забыв и про взбалмошную богиню, и про Брахму, и… Хотя нет! Кали все равно придется найти. Мало ли что может случиться с Землей, если этот мир погибнет?! Все это Сеня и рассказал друзьям, едва те вытащили его из подземелья.

– Кстати, а где Лориэль? – только теперь заметил кинолог исчезновение эльфа.

– Не знаю, – пожал плечами Жомов. – Когда с этими мартышками дрались, он у меня над головой крутился, а потом пропал.

– И ты его тоже не видел? – повернулся к криминалисту Семен.

– Некогда мне было на него смотреть. Я с Горынычем возился, – буркнул Попов.

– Ахтармерз, Дакша, Ушинасу, где наш эльф? – продолжил опрос Рабинович и получил три схожих ответа, разными словами выражавших одну мысль: «А хрен его знает!»

– Зашибись, – констатировал кинолог. – Только этого нам и не хватало. Куда эта скотина деться могла?

– А может быть, его какая-нибудь обезьяна в драке прихлопнула? – предположил Жомов.

– Типун тебе на язык, – огрызнулся Рабинович, хотя и понимал, что никакими типунами Лориэля назад не вернуть, если его действительно прихлопнули.

– И что теперь делать будем? – испуганно спросил Попов.

– Что-что! Искать, – огрызнулся Рабинович и пошел отдавать распоряжения бандерлогам.

Обезьяны, выслушав приказ и получив словесный портрет пропавшего эльфа, тут же разбежались в разные стороны, начиная поиски, а менты приготовились ждать. Впрочем, не успели они даже толком приготовиться, как начали возвращаться первые гонцы. Однако радости они никакой путешественникам не доставили. Один из мохнатых идиотов припер стрекозу, другой – жука, а третий – улитку. Затем начался и вовсе ужас. Бандерлоги тащили все: пучок травы, ветку, лягушку, кусок кварца, оленьи рога и птичьи перья. А когда куча мусора у ног российских милиционеров достигла приличных размеров, Сеня понял, что никакого толку от поисковых обезьян не будет. И тут он вспомнил про амулет.

– Дакша, ну-ка труби общий сбор всей живности, – потребовал кинолог и застыл. – Не понял, а где беседка, что у тебя на спине была?

– Там, – слон махнул хоботом себе за спину.

– Где там? – рявкнул кинолог.

– На поляне, перед развалинами, – меланхолично ответил Дакша.

– А что она там делает? – постепенно терял терпение Сеня.

– Лежит, – не меняя интонаций, констатировал слон.

– Почему? – заорал Рабинович, а Попов, глядя на эту сцену, тоненько захихикал. Кинолог изобразил немую сцену из «Воспламеняющей взглядом», но Андрей почему-то не загорелся.

– Лежит она там потому, что упала, – ответил на рык кинолога Дакша. – А упала потому, что некоторые невоспитанные существа имеют обыкновение увеличиваться в размерах, не только не выходя из помещения, но и не слезая со спины тех, кто любезно позволил им на себе кататься. – Горыныч тут же съежился до размеров болонки. – Хотя я и не понимаю, где современная молодежь набирается такой наглости.

Сеня резко повернулся в сторону Ахтармерза, и тот поспешил спрятаться за Попова. Андрюша, предчувствуя скорую расправу, с невероятной быстротой нырнул за спину Жомова, и Горыныч вновь остался на ровном месте перед разгневанным кинологом. Сеня уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать орать, но за трехглавого разрушителя омнибусов вступился безглав… одноглавый омоновец.

– Не ори на пацана, – предупредил он Рабиновича. – Он же нам помочь хотел и не успел подумать, что чего-то поломать может. И без этой кареты проживем.

– Ванечка, друг ты наш сердечный, – вкрадчиво проговорил кинолог и заорал: – Не лезь не в свое дело! Попов, Горыныч, мне плевать, как вы это сделаете, но чтобы через пять минут все обломки были здесь. И не дай бог, хоть один драгоценный камень или золотая инкрустация с этого паланкина пропадет.

– Ах, вот оно что?! – вспылил Попов. – Значит, ты не о наших удобствах думаешь, а о толщине своего кошелька?

– И твоего тоже! – рявкнул Рабинович и вдруг успокоился. – В общем, спорить я с тобой не буду. Сломали паланкин, тащите его сюда. Вот и весь сказ.

– Так мне общий сбор трубить? – улучив секунду, поинтересовался Дакша.

– А ты еще этого не сделал? – повернулся к нему Семен, и слон, подняв к небу хобот, принялся вопить, созывая живность.

Под звуки этого марша Андрей с Горынычем поплелись к месту аварии. Сеня несколько секунд смотрел им вслед, а затем сплюнул и уселся на один из камней, раскатившихся по округе после разрушения бандерлогами части стены. Последние обезьяны все еще прибывали, таща с собой новые образчики мусора, но Рабинович и близко к себе их не подпустил. Перепуганные его гневом, бандерлоги попрятались в развалинах, но то тут, то там появлялась мохнатая морда, с интересом ожидавшая дальнейшего развития событий. И дождались нашествия целой орды живности, начиная от мышей и змей, заканчивая буйволами и птицами. Только волки, гиены и тигры не соизволили прийти на зов. Глухими прикинулись!..

Несколько минут вся эта живность бегала, летала, ползала и скакала вокруг Дакши, как хоровод под новогодней елкой, а затем разлетелась кто куда. Минут через пять после этого вернулись раздувшийся Горыныч, нагруженный обломками роскошного паланкина, и угрюмый Попов, тоже тащивший какую-то деревяшку. Сеня тут же, не стяжательства ради, а дабы хоть чем-то занять ожидание, принялся отдирать от обломков катафалка драгоценные украшения. Жомов, посмотрев на него, взялся чистить пистолет, а Попов, усевшись на камень, достал из кармана кусок мяса и лепешку, завернутые в пальмовый лист, и начал меланхолично жевать.