И Саня неловко кашлянул:

– Магистр Церсиус… извините, можно Марица на секундочку?

Седовласый маг обернулся, опустив руки, и «дуга» тотчас исчезла.

– Послушник? – с раздражением процедил он. – Чего тебе?

– Меня куратор попросил, – зачастил Лекс, – можно Марица на секундочку? Его мастер Бранго зовет, он забыл пергамент с рунами.

Однако Церсиус неожиданно нахмурился:

– Мариц? Какой еще Мариц?

– Ну, этот… Арматони! Куратор Бранго сказал, что он забыл свиток с рунами, а мне велел…

– И при чем тут я? – Церсиус посмотрел на Белова с таким недоумением, что тот умолк.

Он лишь сейчас заметил, что пятеро парней, окружавшие высокого мага, все поголовно были в длинных хламидах бордового цвета! Никакого Марица среди них и в помине не было.

– Понимаете, где-то тут должен быть Мариц… – снова забубнил Саня, чувствуя себя полным идиотом.

Магистр перехватил взгляд Лекса и раздраженно процедил:

– Что ты заладил одно и то же – какой еще Мариц! Закрой дверь, послушник. У нас очень сложный предмет – ментальные искусства!

И Лекс воскликнул, сам не свой от изумления:

– Вот именно что ментальные искусства! Но где же тогда Мариц?

– Откуда мне знать, куда подевался твой приятель! – рявкнул Церсиус так, что Лекс вздрогнул от неожиданности. – Я не обучаю послушников!

– Н-не обучаете? – пролепетал Саня, а магистр продолжал бушевать:

– Здесь занимаются маги второй ступени Солнечного Чароцвета, если ты не заметил. Выйди и закрой дверь, сейчас же! – прорычал он с такой яростью, что Лекс, не проронив ни слова, захлопнул створку.

Щелкнул замок, и из-за двери послышались голоса, среди которых выделялся хриплый и раздраженный – магистра.

Несколько секунд Саня стоял в полном шоке, тупо глядя на золотые полоски двери, которые тускло поблескивали в пасмурном свете. Откуда-то из глубины коридоров послышались быстрые шаги, перемежающиеся голосами, и Лекс, развернувшись, побрел прочь.

* * *

– …Как думаешь, что все это значит? – спросил Саня, когда они с Талкиным сидели в трапезной после работы на огороде.

В зале кроме них почти никого не было, лишь горстка мелких послушников шумела на другом конце стола – малышам было лет по десять-одиннадцать – должно быть, они совсем недавно попали в обитель.

Лекс хотел еще на огороде рассказать про Марица, но магистр Куддар загрузил их работой по самое горло. Стояла ранняя осень: надо было убирать урожай и запасать сено для харсупят. Послушники битых три часа работали серпами и косами, так что руки теперь отваливались.

Благо хоть сейчас можно было отдохнуть. Правда, Джертон куда-то запропастился, но Лекс решил не тянуть с рассказом и затащил Талка в трапезную на полдник.

– Как считаешь, что бы это значило? – повторил он, отхлебнув яблочного киселя.

Солнце наконец-то выглянуло из-за туч, так что в трапезной было светло и уютно – солнечные зайчики разрисовывали длинный стол красными и зелеными узорами витражей.

Талкин был потрясен не меньше друга. Некоторое время он молчал, переваривая информацию, а потом вполголоса спросил:

– Слушай, может, ты ошибся тренировочной?

– Не городи глупости, – перебил его Саня. – Церсиусом я тоже ошибся? Думаешь, не отличу его от Гардока?

– Нет, что ты! Но сам посуди, чем все это объяснить? Зачем Марицу врать про Церсиуса? Ведь он уже не в первый раз ходит на эти свои искусства.

– Угу, если он всегда на них так «ходит»… – ухмыльнулся Лекс, крутя в руках вилку. – Ты лучше вспомни: на той неделе он пропустил шесть занятий в мастерской, на огороде почти не бывал…

– А может, он просто филонит? – предположил Талкин. – Не хочет вкалывать на грубой работе.

– Не круто ли? – поднял бровь Лекс. – Я еще понимаю дурить кураторов, но он ведь и Куддару лапшу на уши вешает про ментальные искусства, а тот, между прочим, магистр.

– Куддар, наверно, ему просто верит, – почесал затылок здоровяк. – Не забывай, Саня, что Мариц – сын богатых родителей.

– Это верно, – ухмыльнулся Лекс. – Но тогда скажи на милость, почему Киган не ходит с ним на эти самые искусства?

Талк не нашелся, что ответить. Некоторое время друзья молча жевали творожники, запивая их холодным киселем из яблок, а потом Лекс сказал, не глядя на друга:

– Ты не думаешь, что это может быть связано с моим, – он запнулся, – с моим сном про Марица, помнишь?

– А как это может быть связано? – удивился здоровяк, усердно работая челюстями, – Женька любил покушать, особенно в новом обличье. На дырочки в ремне он давно перестал обращать внимание, проколов за это время пару новых. Зачастую он по две порции ужинов и завтраков уминал. Хорошо еще, что магистр Куддар никого не гнал из кухни, так что здесь можно было хоть два часа кряду сидеть.

– Точно не знаю, как это связано, – задумался Лекс, – но что-то здесь нечисто! Плюс к тому, помнишь, Джертон говорил, что вокруг Марица всегда много странностей происходит. А теперь мы и сами наткнулись на эти странности, – прищурился он. – Непонятно, зачем Арматони врет про эти дурацкие искусства.

– С чего ж ты взял, что он врет? – загудел Талк, будто не слыша объяснений друга.

– Да с того, что Церсиус даже имени его не знает! – потерял терпение Белов. – А Мариц продолжает уходить с трудовоспитания, с каллиграфии… Сам подумай, чем это ему может грозить. Тут ведь даже из обители могут вытурить!

– Угу, только я все равно ума не приложу, при чем тут твой ночной кошмар, – вздернул широкие плечи Талкин. – Мне вообще кажется, что тебе о нем давно пора забыть.

И Лекс шумно вздохнул: может, и впрямь тот сон был случайностью? Или все это привиделось под влиянием страшной Комнаты Привидений, где заживо сгорели десять послушников? Чего только не приснится после всех этих слухов и россказней! Но парень прекрасно помнил, что россказни про послушников начались уже после того, как он увидел Марица или, как бишь его… Линарда.

Надо сказать, Джертон тоже не обратил особого внимания на его сон, правда, он и понятия не имел, что Лекс из другого мира.

И Саня поморщился:

– Знаешь, я бы рад забыть о нем, если бы мне хоть кто-нибудь внятно объяснил, что все это значит и как можно увидеть во сне того, кого ты ни разу не встречал! Да еще когда этот «кто-то» чудить начинает.

– Слушай, – произнес Талкин, помолчав, – может, тебе поговорить с мастером Тайласом? Он-то уж точно поймет, что к чему! – И здоровяк уставился на друга с таким торжествующим видом, будто нашел решение сложнейшей головоломки.

– Тоже мне, открыл Америку! – презрительно фыркнул Лекс. – Я об этом еще в тот день догадался, когда Марица увидел у Сегундо. Вот только Тайлас нам звонить не торопится, – мрачно добавил он, вытаскивая ложечкой кусочки яблок. – Тебя это, кстати, не тревожит?