– Что? Дело совсем не в этом… Хотя, знаешь, если он того захочет, почему бы нам и не спасти ещё одну жизнь? – с вызовом вдруг выдала я, не желая оправдываться перед теми, кто, по идее, должен мне подчиняться

– Ещё полчаса назад ты совсем другое говорила о спасении других жизней, – опустив глаза, отреагировал на мои слова вместо брата Спиро.

Смог бы Тристан отреагировать лучше? Не знаю. Но тот факт, что со мной решил сражаться и Спиро тоже, меня немного уязвил. Спиро прекрасно знал, что подобное настроение Тристана, произрастающее на неблагополучной почве, поддерживать не стоит, поэтому до сих пор он никогда не поддерживал старшего брата в подобных его выпадах, всегда либо отстраняясь, либо сводя всё к шуткам, но сейчас вдруг почему-то решил выразить солидарность не той стороне.

– Не будь идиоткой, зачем нам лишний хвост? – Тристан буквально у меня на глазах превращался в гиганта, пышащего жаром, вздымающим грудь и раздувающим вены на прокаченных руках. – Думаешь, в Швейцарии много мест? Прям бункер для бывших?

Тот факт, что этот сопляк, пусть и выглядящий чуть ли не моим ровесником, посмел назвать меня идиоткой, а затем ещё попытался ужалить словосочетанием “бункер для бывших”, меня резко отрезвил. Я взяла с капота в руки атлас и заговорила отстранённым тоном, не терпящим препинаний и заранее обрывающим все возможности к уточнениям:

– Мы поступим следующим образом: если на нашем пути до Валддорфа случится хотя бы одна возможность на остановку с целью пополнения запасов еды и воды, и мы успешно воспользуемся ей – мы не поедем в тот дом с мародёрской миссией, – я с уверенной холодностью заглянула в глаза Тристана, стоящего всего в паре шагов передо мной. – И ещё: ещё хоть раз посмеешь назвать меня грубым словом, и мы больше не друзья, понятно?

– Ты его что, провоцируешь? – усмехнулся Спиро. – Он ведь давно уже пытается вывалиться за пределы твоей френдзоны, – решил снова вернуться к стратегии юмора младший, но повторно за прошедшие пару минут занял не ту сторону, за что мгновенно получил от меня неодобрительный взгляд, заставивший его опустить глаза и лишиться улыбки.

– Сколько до Лессер-Вальда километров? – невозмутимо отозвался Тристан, не опуская скрещённых на груди рук. – Триста пятьдесят – четыреста? За пять часов возможность вычеркнуть Валддорф из нашего маршрута у нас представится.

Склонивший голову Спиро поспешил в машину вслед за Клэр. Мы же с Тристаном продолжали сверлить друг друга больше не притворяющимися взглядами: он знал, что я снова знаю, и знал, что я против, и я знала, что он знает, что я знаю и что я против.

– Бункер для моих бывших был бы пуст потому, что в моём арсенале слишком мало бывших, оба из которых для меня давно больше не существуют, – на сжатом в лёгких воздухе начала жёстко выдавливать из себя слова я. – Тебе же в этот бункер путь был бы в принципе заказан, понятно?

– Понятно. Что ты не собираешься со мной расставаться, – с неприкрыто агрессивным вызовом выдал смотря мне прямо в глаза Тристан. Я даже немного подофигела оттого, что он посмел себе не только подобные слова, но этот тон – коктейль Молотова из самоуверенности и наглости. – Поехали, – опустив до сих пор намертво скрещенные на груди руки и тем самым разорвав наш спор, оставив нас обоих ни с чем, произнёс он, направляясь к переднему пассажирскому месту. – В течение следующих пяти часов подходящая для пополнения ресурсов возможность случится.

Никакой возможности не случилось.

Глава 35

В Германии ситуация со Сталью оказалась гораздо более худшей, чем в Дании и Швеции, и тем более в Норвегии. Возможно, дело было в том, что вирус, как предупреждал Беорегард, действительно распространялся по миру со скоростью лесного пожара. По этой или по иной причине, но Германия была не просто поражена Сталью – она была ею уничтожена.

Мы не встретили ни единого Чистого человека.

За десять часов беспрерывной езды на нашем пути не появилось ни единого незаражённого человека: ни единого пешехода, ни единого автомобилиста, ни единого испуганного лица в придорожных домах. Зато Блуждающих было столько, сколько мы до сих пор ещё не видели. Их были толпы. Казалось, будто они предпочитают держаться именно толпами, избегая одиночества.

Примерно спустя полчаса после нашей остановки в лесу, мы проезжали по мосту, под которым организовалась настоящая свалка из перевёрнутых и горящих автомобилей. Эту свалку обтекало рекой огромное в своих размерах стадо ничего не понимающих людей – не знаю, как иначе обозначить это столпотворение очевидно обезумевших заражённых. Слово “стадо”, кажется, способно описать развернувшееся перед нашим взором зрелище максимально точно. Такого скопления народа я не видела даже на масштабных фестивалях рок-музыки. Под тем мостом были не десятки тысяч – были сотни тысяч людей. Из-за открытой местности я смогла по достоинству оценить этот людской океан безумия: казалось, он уходил за горизонт. Каждый из этих людей был заражён. Каждый из них издавал странный гортанный звук, сливающийся в общий хор, похожий на жужжание громадного шершневого роя. Даже на норвежско-шведской границе мы не сталкивались с подобным…

Так я отчётливо поняла, что мир, каким мы его знали, окончательно и бесповоротно прекратил своё существование. Это уже никак и ничем нельзя будет исправить – историю не переписать. Теперь всё будет делиться на “до” и “после” Стали.

Шок после увиденного на том первом нашем немецком мосту был настолько велик, что впоследствии мы не удивлялись тому, что с нами происходило дальше.

Германия в буквальном смысле потеряла свои дороги. Куда бы мы ни свернули, наш путь преграждали перевёрнутые автомобили, горящие баррикады, сбитые животные и люди. Мы отклонялись от изначально выбранного нами маршрута снова и снова, и снова. Когда не могли доехать до желаемого съезда, выезжали из тупика задом наперёд. Один раз мы проехали по узкой сельской дороге двадцать километров от последнего доступного съезда и уперлись в перевёрнутый пассажирский автобус. Встал выбор: возвращаться назад и попробовать съехать на другую дорогу, которая тоже может предстать перед нами тупиком, либо попытаться проехать до лежащего всего в километре от этой точки перекрёстка по встречной полосе, усыпанной телами погибших в аварии людей…

За десять часов мы намотали около семисот километров, но продвинулись вперёд ровно на триста пятьдесят километров. Мы это знали, потому что ровно в восемь часов вечера остановились напротив таблички, указывающей своим острым концом на лесную грунтовую дорогу, ведущую к дачному посёлку Валддорф.