Неверное и антипатриотическое по существу это суждение особенно неприглядно звучало в 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны советского народа с немецко-фашистскими захватчиками и их итальянскими прихвостнями. [С. 8]

Это — один из самых безобразных примеров передергивания и искажения текста и мысли автора.

В статье Аркина «Ленинград» проводится прямо противоположная идея — о национальном характере Ленинграда — великого русского города нового типа. Аркин пишет в этой статье (1943):

«<…> „Окно в Европу“, прорубленное „во тьме лесов“ северо-западной Руси, долдно было делаться по-европейски. Но Россия строила свою новую столицу не по образу и подобию голландских, английских или французских городов, — и не космополитическим соединением чужеземных красот создается архитектурный образ Петербурга <…> Петербург не подчинился плану Леблона. Он взял из этого плана лишь его основную идею — идею „регулярности“. Он внес в эти европейские образцы и схемы свои глубокие коррективы <…>». (Д. Аркин. «Ленинград». — Сборник «Архитектура СССР», 1943 г., вып. 4).

До самого последнего времени Аркин <…> поднимал на щит реакционные движения в русском искусстве предреволюционной эпохи — всех этих «Бубновых валетов», символистов, школу «Мир искувсства» и т. п.

Даже в 1947 году, уже после того, как товарищ А. А. Жданов в докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» подверг сокрушительной критике влияния на советское искусство буржуазно-декадентского движения «Мир искусства», Аркин писал:

«Из всего, что внес в русскую живопись круг художников „Мира искусства“ самым живым и самым подлинным исканием нового отмечены попытки по-новому прочитать и преодолеть национальную художественную традицию». [С. 6]

В действительности в статье Аркина вслед за приведенной цитатой говорится о художниках «Мира искусства»:

«Но как различно понималась и трактовалась русская художественная традиция мастерами той поры! Какую обильную дань платили они — даже самые одаренные, самые искренние из них, — манерному эстетизму и декоративным условностям „стиля модерн“! <…>» (Журнал «Искусство», 1947, № 1, стр. 41)[701].

В последние годы космополитизм Аркина принял совершенно резкие и чуждые интересам советского народа формы, превратившись в безудержную рекламу «американизма» в архитектуре. [С. 8]

Свое голословное утверждение, что «в последние годы» Аркин якобы «безудержно рекламировал американизм в архитектуре», А. Перемыслов пытается подкрепить ссылкой на очерк «Небоскреб». Здесь снова — недоброкачественный маневр. Во-первых, очерк Аркина «Небоскреб» написан не «в последние годы», а 13 лет тому назад (1936)[702]. Во-вторых, в этом очерке говорится о противоречии между техническим прогрессом в архитектуре Америки — и ее творческим, художественным упадком. <…> «[Американская архитектура] не сумела создать нового стилевого единства, нового полноценного художественного содержания». («Образы архитектуры», стр. 323).

«Решался ли небоскреб „на основе“ классики, или же снабжался готическими шпилями и розетками, или же, наконец, нес декоративное оформление в каком-либо другом „вкусе“, — его архитектурное лицо всегда напоминало какой-то наспех нанесенный грим, какую-то случайную маску». (Там же, стр. 324).

Аркину удалось протащить свои антипатриотические космополитические взгляды даже на страницы важнейшего научного издания, каким является «Большая советская энциклопедия»[703]. [С. 9]

«Снова — грубое передергивание и подтасовка цитат.

<…>».

<…> Аркин пытается вывернуть на изнанку правильное представление о конструктивизме, как о чуждом советскому народу течении, занесенном в советскую архитектуру буржуазными космополитами, в том числе им, Аркиным. Ни слова нет в статье об идейном убожестве конструктивизма, об отрицании его представителями запросов свободного советского народа, о враждебной сущности конструктивизма, вскрытой много лет назад Партией и советским государством. [С. 9]

<…> В статье Аркина говорится о конструктивизме:

«Формалистические течения, столь широко распространенные в новейшей архитектуре Запада, оказали известное влияние на работу части архитекторов в первые годы революции. <…> эти ошибочные, мнимо-радикальные теории („конструктивизм-функционализм“ и т. п.) вели к упрощенчеству, к низкокачественному трафарету „домов-коробок“». (БСЭ. Дополн[ительный] том, стр. 1540).

«Партия помогла советским архитекторам преодолеть формалистические и иные пережитки прошлого <…>» (БСЭ, стр. 1541).

Утверждение А. Перемыслова о том, что Аркин был в числе тех, кто «занес конструктивизм в советскую архитектуру» представляет неумную выдумку. Конструктивизм в архитектуре появился и развивался в 1920–30 годах; конструктивисты имели особую организацию (Общество «ОСА»), возглавлявшуюся братьями Весниными и Гинзбургом, своей печатный орган (журнал «СА»). Ни к этому объединению, ни вообще к деятельности конструктивистов Аркин не имел никакого отношения, в журнале «СА» никогда не участвовал.

Метод замалчивания, как особая форма критики, характерен для всей деятельности Аркина. Он ничего не сделал для обобщения опыта советской архитектуры, советских строек, хотя именно это было его первейшей обязанностью, как ученого секретаря Правления Союза советских архитекторов. <…> [Но Аркин] занимался в это время такими «неотложными вопросами» как «Рождение и гибель Хрустального дворца» в Лондоне, умилялся работами иностранцев. [С. 9]

«Это — один из наиболее безответственных клеветнических выпадов Перемыслова. Аркин не умалчивал о советской архитектуре, о советских стройках, — а писал о них больше, чем кто-либо другой из историков архитектуры». [Далее Аркин перечисляет два десятка своих публикаций].

[Л. 21] Факты в изложении Перемыслова:

Выполненные в 1939–40 гг. К. Ивановым, А. Изаксоном и А. Михайловым для Кабинета истории и теории Академии архитектуры СССР работы были положены под сукно руководителем Кабинета Аркиным, которому явно невыгодно было чтобы они стали достоянием советских архитекторов.

В действительности:

Аркин руководил кабинетом истории и теории фактически только один год — перед войной[704]. Названные работы не были закончены к началу войны, а с 1944 года руководство кабинетом (Институтом) перешло к тт. Колли, а затем Чернову. Таким образом, Аркин никак не мог «положит под сукно» работу Иванова, Изаксона и Михайлова, и не от Аркина зависела судьба этой работы.

Он (Аркин) тлетворно влиял на диссертационную практику Института теории и истории, пытаясь оторвать диссертантов от изучения богатейшего опыта советского зодчества.

Выдумка Перемыслова от начала до конца: никакого отношения к руководству диссертационной работой Института теории и истории Аркин не имел. Две аспирантские диссертации, по которым он был руководителем, были посвящены русской классической архитектуре. Одна из них успешно защищена, другая подготовлена к защите.

Он (Аркин) возглавляет теоретический участок работы Союза советских архитекторов в качестве ученого секретаря его Президиума.

Никогда Ученый секретарь Президиума (не состоящий к тому же членом Президиума) не «возглавлял» теоретической работы творческого Союза. Для руководства этой работой при Президиуме имелась специальная комиссия по теории и критике; председателем комиссии был член Президиума Б. Иофан, ответ[ственным] секретарем — Б. Михайлов. При московском