– А тебе не кажется, что веселье слишком затянулось? Пожалуй, пора кончать спектакль. Ты, естественно, доказал то, что намеревался, и все это, должно быть, невероятно надоело как тебе, так и мне. Давай расстанемся друзьями и без взаимных претензий.

Господи, да она ли это произносит разумные речи, ведь внутри у нее все сжимается, а непослушное сердце отказывается смириться и колотится так, что даже в груди больно! Почему он по-прежнему молча смотрит на нее? Почему не скажет, не сделает что-нибудь такое, отчего к Саре мгновенно вернутся рассудительность и здравый смысл?

Наконец герцог заговорил, невозмутимо, бесстрастно, почти дружелюбно, но Сара, словно завороженная, не могла отвести взгляда от загорелых рук, которые продолжали гнуть и ломать хлыст.

– Значит, ты скучаешь, бедняжка? Так быстро надоело довольствоваться всего одним любовником? Торчать здесь, в глухомани, где нет ни дискотек, ни ярких ночных огней, ни готового на все режиссера или партнера, которые подсказывали бы тебе нужные реплики и правильные телодвижения? Учили бы кривляться перед камерой?

И хотя Марко не двинулся с места, Сара почему-то живо представила яростный ожог впившегося в грудь хлыста и, наверное, невольно отступила, потому что уголки его губ скривились в хищной ухмылке.

– Хорошо еще, что мне известно, какая ты неисправимая лгунья, иначе, возможно, тебе удалось бы разозлить меня. Но твой взгляд и то, как ты стоишь передо мной, в этом легком халатике, одновременно облегающем и открытом… кстати, что я вижу в этих лживых, бесстыдных глазах, Diletta miа? Неужели ты боишься хлыста и рубцов, которые он может оставить на твоей нежной загорелой коже? Или бросаешь мне вызов?

Сара продолжала стоять как вкопанная, только пальцы все сжимали спинку стула с такой силой, будто вот-вот переломятся. Но бежать было некуда. Девушка зачарованно следила, как Марко, пропустив сквозь пальцы туго плетенный хлыст, рассеянно провел им по ее плечам и между грудями.

– Весьма мудро с твоей стороны промолчать, tesoro mio. По-видимому, тебе не хуже меня известны ответы на все эти вопросы?

Рукояткой хлыста Марко приподнял ее подбородок, скользнул по ее шее, еще ниже, раздвигая отвороты наспех завязанного халатика, и прежде чем девушка успела остановить его, хлыст очутился у нее между бедрами.

– Не я, а ты лжец и лицемер, – прошептала она внезапно онемевшими губами. – Не смей!

– Нет? Но поскольку ты ясно дала понять, что мне никак не удается ублажить тебя, так, чтобы избавить от скуки, я невольно посчитал…

– Немедленно прекрати! Гнусный садист!

Но давление все нарастало, и Сара охнула от боли. Грязно выругавшись, Марко отшвырнул хлыст с такой силой, что тот вдребезги разбил вазу. Грубо дернув Сару за волосы, он заставил ее откинуть голову, а другой рукой привлек к себе. Опять этот беспощадный голос, скрежещущий, словно тупой нож по стеклу!

– Женщинам такого сорта, как ты, низким, продажным тварям, просто необходима в жизни некоторая толика садизма, как острая приправа к еде! Без этого все им кажется пресным! Нет, моя Дилетта, стой смирно, иначе я могу поддаться искушению дать отведать тебе этого хлыста! Сука! Потаскуха!

Он выкрутил ей руку, и Сара тихо вскрикнула.

– Ты еще не довела меня до того, чтобы избить тебя в кровь, но я на все способен, и ты прекрасно знаешь это, верно? А на случай если все-таки не поняла чего-то или притворяешься, позволь объяснить: пока мне угодно, ты останешься здесь и будешь принадлежать исключительно мне, нравится это тебе или нет. Ясно? Ты моя, дешевка, пока я хочу тебя, моя! Никаких поездок на мотоциклах, никаких встреч с их буйными владельцами! Посмей только раздвинуть перед ними ноги, как делала это для десятков мужчин! Придется для разнообразия удовлетвориться одним любовником.

– Ни за что! Ты…

Но прежде чем Сара успела договорить, он закрыл ей рот губами и, прижимая к себе, продолжал целовать, осыпая умелыми ласками, пока она против воли не расслабилась и уже не было необходимости удерживать ее силой.

До чего же легко ее предательское тело поддалось на отравленную медовую сладость этих ласк! Как охотно ответило на холодные, расчетливые, лишенные всякой нежности касания пальцев, властно проникших между бедрами! Марко молча опустил Сару на ковер, наслаждаясь ее запоздалыми попытками вырваться.

– Если будешь по-прежнему поворачиваться ко мне задом, я могу принять это за недвусмысленное приглашение, желанная моя! Или хочешь, чтобы я взял тебя именно так?

– Нет! – вскинулась Сара, побагровев от стыда и безуспешно пытаясь завернуться в халатик, сбившийся до талии. – Я не… ты знаешь, я терпеть не могу извращений! Мерзавец!

– Мне трудно уследить за сменой твоего настроения! – с отвращением бросил герцог, переводя руку с ее плоского живота на грудь. – Иногда ты готова на все, а иногда полна дурацких предрассудков! Неужели способна заводиться исключительно перед камерой и притом в присутствии целой съемочной группы? Ну? Стоит лишь пожелать, я и это устрою!

– Ты забыл самое важное, – бесстрашно выпалила Сара, задыхаясь от гнева. – Чтобы по-настоящему завести женщину, требуется настоящий мужчина! Сможешь ли найти такого, который осуществил бы все мои фантазии? У самого, видно, кишка тонка!

– Ну да, кого-то вроде Гарона Ханта, перед которым ты просто расстилалась? Или Анджело, твоего последнего героя-любовника? Только не упоминай о Карло, потому что я в жизни не поверю, а очередная ложь может оказаться последней каплей, после чего я попросту раздавлю твое хрупкое горлышко!

– Ложь? Иными словами, требуешь, чтобы я говорила только то, что тебе угодно слышать? Прекрасно! Думаю, что сама бы я выбрала Гарона. Он прямо-таки источает чувственность! Безумно сексуален и, кроме того, неизменно нежен с женщиной! Я от него просто тащусь!

«Сейчас он тебя задушит!» – взвыл практичный внутренний голос. Девушка в ужасе сжалась, но продолжала с притворным вызовом взирать в черные глубины, угрожавшие поглотить ее.

– И это всего лишь после одной ночи? Даже учитывая тот печальный факт, что он покинул тебя через несколько часов? Ну да, все как я и думал – тебя слишком легко ублаготворить, Дилетта. И возможно, сама ты не настолько хороша в постели, чтобы удержать надолго мужчину!

На этот раз в его голосе и взгляде было нечто такое, отчего Сара, готовая разразиться гневной тирадой, поперхнулась и замолчала. Горькие слова остались невысказанными. Слова, которыми она могла бы ужалить врага, пояснить, как мало он удовлетворял ее, как охотно она предпочла бы любого другого мужчину. Но Сара ничего не сказала, просто лежала, распростертая под ним, плотно сомкнув веки, и ждала. Чего-то. Чего угодно.

– Клянусь Богом, с меня довольно! Взгляните на нее – лежит здесь, словно мученица, зажмурившись, чтобы не видеть дикого зверя, который в любую минуту может растерзать эту нежную плоть! Ну просто прелесть!

Марко неспешно, с рассчитанной небрежностью провел рукой по ее телу, словно чтобы поставить клеймо своего обладания, и неожиданно больно ущипнул ее за щеку, прежде чем подняться и отступить. Сара осталась лежать там, где лежала, упрямо отказываясь открыть глаза. Вдруг откуда-то сверху раздался его голос: