Он положил трубку и переменился в лице.

— Слава Богу! — горячо воскликнула начальница образования, подаваясь в сторону Силкина пышной грудью. — Мы побеждаем! Прямо камень с плеч!

Она торопливо глотнула воды из стоявшего перед ней стакана и живо обернулась к остальным.

— Ну и напьемся же мы сегодня! — с энтузиазмом проговорила она, поправляя высокую прическу. — Это самая верная примета! Результаты с первых участков всегда соответствуют окончательным итогам выборов! Силкин с грохотом обрушил кулаки на стол.

— Ты что, Таня, дура совсем?! — взревел он. Сигарета вывалилась из его рта, покатилась по столу и упала на пол. — Во-первых, такой расклад означает второй тур! Мы же не набираем пятидесяти процентов! Во-вторых, Бомбилин чей человек? Рукавишникова! Ты считать умеешь, кретинка! Сложи их голоса! Какая победа?! Нам крышка!

Начальница ойкнула и вжала голову в плечи, как будто он хлопнул ее по макушке.

— То есть вы в каком смысле говорите? — пробормотала она, уставившись на него преданным собачьим взглядом и ничего не понимая.

— Это еще спальные районы не отчитывались, — хмуро проговорил заместитель по финансам, толстый, кудрявый чиновник, лет пятидесяти, с золотыми зубами. — Там вообще — караул! Нас там ненавидят.

Сведения продолжали поступать. Телефон звонил поминутно. К половине одиннадцатого картина, и без того безрадостная, начала меняться к худшему. На первое место вырвался Рукавишников и, обходя Силкина, лидировал с незначительным отрывом. Все еще действующий мэр медленно, но неуклонно шел ко дну. Зато стремительно набирал Бомбилин, захвативший третью ступень пьедестала. Изображая сосредоточенную скорбь на лице, я не знал, радоваться ли мне в глубине души или отчаиваться.

— Сколько?! — кричал по телефону Силкин. — Не может быть! Этого не может быть! Зайди ко мне немедленно!

Мы уже ни о чем не спрашивали. Все и так было ясно. Даже Татьяна растрясла свой оптимизм и сейчас сидела угасшая и ссутулившаяся, будто потеряв в объеме.

Через несколько минут в кабинет влетел председатель избиркома, высокий представительный мужчина в очках. Он был растерян.

— Что происходит?! — набросился на него Силкин, вскакивая. — Ты что творишь?!

— Что же я поделаю! — принялся оправдываться тот, откидывая корпус назад, словно боялся, что Силкин его укусит. — Так народ голосует!

— Какой народ?! Ты что несешь?! — взорвался Силкин. — Я даже слышать эту дурь не хочу! Предпринимай что-нибудь срочно!

— Каким образом? — лепетал председатель. — Половина членов комиссии работает на Рукавишникова!

— Но есть же выход! — Силкин никак не мог поверить в поражение. — Вбрось бюллетени! Подтасуй! Ты для чего туда поставлен?! Не мне тебя учить!

Председатель комиссии кинул на нас испуганный взгляд. Мы сделали вид, что не слышали, хотя Силкин орал так, что, наверное, было слышно на улице.

— За такие вещи под суд!.. — в ужасе прошептал председатель.

— Да я тебя без всякого суда и следствия разорву! — надрывался Силкин. — Кого ты из себя разыгрываешь! Ты понимаешь, где ты завтра окажешься?

— Невозможно! — бормотал председатель избиркома. — Мы и так уже на предварительном голосовании шесть процентов сделали…

— Пошел вон! — рявкнул Силкин.

Тот поспешно выскочил за дверь. Силкин без сил упал в кресло. Лицо его было измученным и потерянным.

— Что делать? — в отчаянии повторял он, ероша волосы. — Что делать?

Заместитель по экономике опять наклонился ко мне.

— Корова толстая! — с ненавистью прошипел он, кивая в сторону начальницы по образованию. — Банкет уже заказала! На двести человек! На подарок деньги собрала!

На Таню было жалко смотреть. Она напоминала сдувшийся и безвольно обвисший воздушный шар.

К половине первого ночи было подсчитано больше восьмидесяти процентов бюллетеней. На первом месте прочно утвердился Рукавишников. У него было тридцать три процента голосов. Силкин шел вторым с двадцатью девятью процентами. Замыкал список фаворитов Бомбилин. Он набрал целых восемнадцать процентов. Это был настоящий прорыв. На подобный ошеломительный успех своего бывшего подопечного не рассчитывал даже я. Остальные голоса делились между прочими кандидатами и против всех. Картина, разумеется, еще могла поменяться, но уже не существенно.

Силкин сидел убитый и молчал. Присутствующие избегали даже поворачиваться в его сторону. Говорить что-либо не имело смысла. Все понимали, что при таком раскладе рассчитывать на чудо во втором туре не приходилось.

Дверь открылась, и, сияя, вошел прокурор города. Он был одет в штатское и держал в руках бутылку коньяка.

— Ну что, с победой?! — радостно провозгласил он. — Выпьем за второй срок!

Силкин взглянул на него затравленно.

— Мы проиграли, — еле слышно произнес он. Прокурор оторопел. Улыбка слетела с его лица.

— В каком смысле? — тупо спросил он.

— Рукавишников выиграл, — хмуро огрызнулся золотозубый заместитель.

Прокурор повернулся к нам, в надежде, что его разыгрывают, но по лицам присутствующих понял, что тут не до шуток.

— Так, — растерянно пробормотал прокурор. — Значит, вон какие дела. Ну, ладно, тогда. Я пойду. Не буду мешать. Как говорится.

И стараясь ступать неслышно, почти на цыпочках, что, видимо, давалось ему не просто при его грузной фигуре, он исчез.

— Сволочь, — устало сказал Силкин. — Новое здание ему построили! Квартиру сыну дали!

— Все они сейчас так будут! — угрюмо отозвался заместитель по экономике.

Татьяна жалобно всхлипнула.

В эту минуту я решил рискнуть. Терять мне было нечего.

— Можно с вами поговорить с глазу на глаз? — обратился я к Силкину.

Он посмотрел на меня невидящим взглядом.

— Что? — переспросил он, погруженный в свои тяжелые размышления. — Простите, я не разобрал.

— Нам надо кое-что обсудить, — повторил я мягко. — Вдвоем.

Силкин покорно поднялся и поплелся в комнату отдыха. Я вошел следом и закрыл за собой дверь. Силкин обессиленно рухнул на широкий диван и запрокинул голову. Я устроился в кресле напротив.

— Они теперь объединятся против меня, — глядя в потолок, бормотал Силкин вслух. — Во втором туре. Они оба в оппозиции! У нас нет ни одного шанса!

— Вы твердо уверены, что Бомбилин — человек Рукавишникова? — спросил я.

— А чей же? — вяло отмахнулся Силкин. — Конечно, Рукавишникова!

Чувствовалось, что ему не до меня. Мне захотелось схватить его за плечи и легонько встряхнуть.

— Мне кажется, с ним можно найти общий язык, — проговорил я раздельно и внятно, как учитель на уроке.