Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это я. Говори, что там у тебя.
— Пара пунктов. Сначала о вертолете… Кстати, я заметила, что женщины никогда не пользуются термином «вертушка». Я разговаривала с тремя мужчинами и тремя женщинами. Для мужчин это была «вертушка», но для женщин обязательно «вертолет» или даже «геликоптер».
Слава Богу, к Дюбойс вернулась способность подмечать странности. Значит, пережитое у Грэма для нее осталось в прошлом.
— Никакого полетного задания не существовало. Я долго размышляла, что это значит. Исходила из предположения, что это не вертолет одной из государственных служб — противопожарной или полицейской…
— Едва ли.
— И это не чартер. Компании, сдающие летательные аппараты внаем, очень тщательно следят за этим. Один неправильно оформленный полет — и прощай лицензия. А стало быть, этим вертолетом владеет частное лицо.
— Памук? Он ведь называет себя инвестиционным банкиром, а значит, может это себе позволить. Или у него есть богатый клиент.
— Теперь информация по делу Грэма. Я уже получила аналитические материалы через нашу систему ОРК.
— Ничего себе! Ты быстро работаешь.
— Так ведь вы и велели сделать это быстро. Есть кое-какие адреса.
— Что-нибудь поблизости?
— Вы не поверите, но это совсем близко. Площадь Дюпона в Вашингтоне.
Я допускал и такую возможность, но опасался, что речь скорее пойдет о Гринвич-Виллидже в Нью-Йорке или Феллз-Пойнте в Балтиморе, что было бы гораздо проблематичней, поскольку я хотел побывать на месте сам.
— Отправь мне адреса электронной почтой. И отдельное спасибо за оперативность.
— Сейчас я переключилась на медиков. Отсеиваю по специализации. Как вы думаете, в каком месте пуля зацепила Лавинга?
— Понятия не имею.
— Если бы она задела кость, было бы легче искать.
— Почему?
— Тогда ему понадобился бы хирург и ортопед в одном лице. Сузилось бы поле для поиска. Так вы не припомните?
— Нет.
— Жаль, но я все равно его вычислю. Ясно только, что это не ухо-горло-нос. А адреса сейчас передам текстовым сообщением на телефон.
Наш разговор на этом закончился.
А через минуту вся информация по делу Грэма уже лежала в памяти моего мобильника. Я быстро прочитал ее и остановился на обочине шоссе. Выделил и скопировал адрес в устройство джи-пи-эс, потом нажал на кнопку «Начало маршрута» и стал послушно следовать командам, которые подавал мне синтезированный женский голос.
Так я и добрался до площади Дюпона, в прежние годы центра домостроения, через который протекал симпатичный канал, где, кроме того, располагалась знаменитая скотобойня. Теперь это был один из наиболее фешенебельных районов столицы нашего государства.
По дороге я понял, почему меня так раздражает автоматический голос спутникового навигатора. Его интонации очень напоминали манеру Крис Тизли — помощницы Уэстерфилда. Однако устройство помогло мне подъехать прямиком к фасаду магазина в самом начале ответвлявшейся от площади Коннектикут-авеню. Несколько вальяжных продавцов торговали подержанными компакт-дисками. Среди покупателей преобладала молодежь слегка за двадцать, разбавленная несколькими потрепанными жизнью бородатыми любителями музыки примерно моего возраста. Я подошел к юноше-кассиру, показал ему свое удостоверение, а заодно и фото человека азиатской наружности, забравшего монеты с почты в Нью-Джерси — фигуранта дела Грэма.
Кассир сказал, что ничего не знает о нем. Я опросил еще четверых или пятерых продавцов. Но и они, как выяснилось, тоже ничего не знали ни о поддельных чеках, ни об азиате, изображенном на фото.
Наконец, окинув в последний раз взглядом магазин, я вышел через дверь со старомодным звонким колокольчиком. Посмотрев по сторонам, направился к расположенной рядом кофейне. Площадь Дюпона живет за счет шика, и заведение, называвшееся «Кафе», отличалось с лихвой: от претенциозного, с французским ударением наименования до ценника в тридцать долларов за полкило темных бобов внутри одной из банок. Я заказал черный фильтрованный колумбийский кофе — самый дешевый в меню, где числились десятки невероятно экзотических смесей, ни одна из которых, с моей точки зрения, кофе как таковым не была.
Меня опять посетило воспоминание из тех, к каким лучше не возвращаться. Я вспомнил, что Пегги всегда заказывала мокачино. Для меня так и осталось загадкой, что это такое, но я живо представил себе сейчас ее лицо сердечком, с предвкушением склонявшееся к чашке. Однажды Пегги объяснила мне, почему ей так нравилось ходить по супермаркетам: она получала удовольствие, наблюдая, как люди покупают себе свои излюбленные деликатесы.
— Жизнь так трудна, — добавила она, — и именно такие маленькие радости помогают нам всем справляться с ее тяготами.
Как верно подмечено, подумал я тогда. Но только теперь я действительно понял, насколько Пегги была права.
Я отхлебнул немного кофе, поставил все еще очень горячую чашку на столик и начал составлять текстовое сообщение с деталями по делу Грэма, когда входная дверь кофейни чуть слышно скрипнула. Все еще не отводя взгляда от дисплея телефона, я почувствовал, как рядом появилась чья-то тень. Подняв глаза, я увидел перед собой паренька лет двадцати с небольшим. Белокожий, симпатичный, стройный юноша в джинсах и сильно помятой полосатой рубашке.
— Вы ко мне?
— Я работаю в магазине, куда вы только что заходили. — Я промолчал, и он повторил: — Я там работаю.
— Как тебя зовут?
— Стю. — Он настороженно смотрел на меня. — Вы ведь кое-чем интересовались? Я имею в виду, в нашем магазине?
В его устах утверждения превращались в вопросы.
Я посмотрел ему в глаза. Он поспешно отвел их.
— Так чего же ты хочешь? — спросил я.
— Вы наводили справки о Джимми Суне. Я знаю его.
— А ты знаешь, где он сейчас? Мне необходимо разыскать его.
— Вы, типа, агент ФБР?
— Где Джимми? Тебе это известно?
После некоторого колебания:
— Нет.
— Присядь-ка, — показал я на соседнее кресло.
Он сел и свел ладони вместе перед собой. Люди, с которыми мне приходится иметь дело, частенько принимают эту позу, но в основном потому, что запястья им сковывают наручники.
— Откуда ты знаешь Джимми? — строго спросил я.
— Он иногда заходит к нам в магазин. Ему нравится музыка. А почему вы там искали его? Я имею в виду, именно в магазине?
— Отследил по кредитной карточке. Он же делает у вас покупки?
— Ах да, конечно.
— У него большие неприятности. Было бы лучше, если бы нам удалось найти его.