должна быть в хорошем расположении духа. Если не ради себя, то хотя бы ради ребенка. Но, проснувшись и окинув взглядом свою маленькую комнатушку, сразу почувствовала, как в горле растет ком, а на глаза наворачиваются слезы.

Еще вчера Лика была так рада, что вся эта неразбериха закончилась, что наконец все встало на свои места, и они с Саттаровым снова могут быть вместе, но вся иллюзия разрушилась так же быстро, как и началась. Краем мысли девушка даже подумала, что легко могла бы солгать, сделать вид, что это его ребенок. Но потом она бы стала отвратительна сама себе и по прошествии времени все равно сказала бы правду. Уж лучше быть трижды одинокой и несчастной в любви, но зато честной перед собой и другими. Иные варианты она даже не рассматривала.

Плакать было нельзя, но слезы никак не поддавались контролю, поэтому Лика машинально набрала маму. В такие моменты ей всегда нужна была мама. Ни подруги, ни другие родственники, а именно мама. Когда в трубке послышался первый длинный гудок, девушка поняла, что для звонка еще неприлично рано.

«Наверняка мама еще спит, может, лучше сбросить? Шесть утра в воскресенье — это чересчур даже для нее, она встает примерно в 8…»

Надеясь, что вчера перед сном мама предусмотрительно поставила телефон на беззвучный, Лика сбросила вызов, накрыла голову одеялом и полежала еще немного. Затем усилием воли заставила себя встать и под завязку загрузить голову домашними делами. Только так можно хотя бы немного прийти в себя.

К счастью, дел действительно оказалось много: стирка, глажка, мытье полов и санузла, готовка (правильное и сбалансированное питание само себя не приготовит), оплата счетов и прочие бытовые мелочи, до которых никак не доходили руки. Не успела девушка оглянуться, как большая стрелка часов уже перевалила за 11.

Оказалось, мама уже четырежды пыталась ей дозвониться, но Лика так закрутилась с домашними делами, что не слышала вибрацию из недр неубранной кровати. Первым делом девушка поделилась с мамой последними новостями, все никак не решаясь дойти до того момента, как Саттаров узнал о ее беременности.

— Погоди, так теперь, получается, вы снова вместе? А чего голос такой расстроенный?

— Да не расстроенный, я просто встала в 6 утра, наверное, просто не выспалась.

— Я же чувствую, ты сама не своя! Рассказывай, что случилось?

— Короче, мам, я рассказала ему о беременности, и он… — тут Лика не смогла сдержаться и заревела в трубку.

— Ну-ну, Лика, ласточка моя ненаглядная, тихо! Я так понимаю, он не в восторге, ну и бог с ним! Ты правильно сделала, что сказала правду. Другая бы могла и соврать, но ты у меня всегда была честная, и знаешь, я тобой горжусь. Ты умничка. Правда, она хоть чаще всего и горькая на вкус, но зато не оставляет горечи после. А горечь лжи, которая так сладка поначалу, порою, разъедает душу до конца дней. Вытирай слезки, ты поступила по совести, а это самое главное.

— Да я даже не знаю, что со мной. Вроде и понимала, что он так отреагирует, но все равно так и тянет реветь.

— Понимаю. Но это пройдет. Ты у меня сильная девочка. Многое пережила, перешагнула и это перешагнешь. Знаешь, есть одна вещь, которую я долго не решалась тебе сказать… Кажется, сейчас пришло время.

— Господи, мама, что-то случилось??

— Да нет же. Это насчет реального отца ребенка.

— А что с ним?

— Нужно рассказать ему о беременности.

— Мам, мы с ним не будем вместе, и мне ничего от него не нужно.

— Само-собой, но знать-то он имеет право.

— А зачем ему рассказывать? С какой целью? Еще не хватало, чтобы он решил, что я выпрашиваю подачки или, что еще хуже, напрашиваюсь в жены.

— Лика, он такой же родитель, как и ты. А ребенок — такой же его, как и твой. Рассказать нужно, чтобы не лишать кроху отца. Кто знает, может, этот Ярослав захочет поддерживать связь с сыном или дочерью. Может, он даже будет прекрасным отцом. А ваши с ним отношения к этому дела не имеют, вы просто будете действовать в интересах ребенка. Как взрослые и ответственные люди.

— А что, если он пошлет меня куда подальше? Думаю, так он и сделает.

— Не велика потеря. Но зато так ты будешь знать, что твоей вины здесь нет. Он сам отказался от ребенка. Значит, воспитаем сами.

— Думаешь, позвонить Белинскому и прямо обо всем рассказать?

— Конечно. Ты ничего не теряешь.

Мама была права. Такая мысль уже однажды посещала Лику. Ярик должен знать о ребенке. И если решит с ним общаться, то она препятствовать не будет. Кто она такая, чтобы заранее лишать малыша возможности видеть родного отца? Тем более что отец из Ярика действительно может оказаться неплохим.

Как всегда, если у Лики было какое-то важное, но крайне неудобное дело, то она откладывала его до последнего. Целый день она пыталась найти себе занятия, какие угодно, только лишь бы не звонить Белинскому. Сходила в магазин, сменила постельное белье, потом решила поплавать в бассейне спортзала и, когда уже совсем ничего не осталось, все же была вынуждена взять в руки телефон. Устройство аж жгло ладонь — до того не хотелось этого разговора.

Минуты три Лика, не моргая, глядела на телефонный номер питерца, а потом решила, что ей нужно пойти в парк и позвонить ему оттуда. В парке и дышится легче, и пруд рядом, с уточками да лебедями. Такое всегда действует умиротворяюще. А если разговор выйдет нехорошим, то потом можно пробежаться и прийти в себя. В парк девушка нарочно собиралась дольше обычного. Знойный летний день уже начал клониться к закату, а она только вышла из подъезда.

Когда Лика наконец добралась до парка, вся тревожность и страх вдруг резко пропали. Она просто была уверена, что делает все верно. Ответ Белинского перестал ее интересовать, она просто скажет, что должно, и будь что будет! Девушка решительно нажала на кнопку вызова, и в трубке послышались длинные гудки.

Глава 58

— Вау. И чем обязан? — без приветствия ответил Ярик.

Лика громко выдохнула и, набрав полные легкие воздуха, как перед погружением в воду, сказала:

— Короче, не буду ходить вокруг да около: я беременна. Явно от тебя.

В трубке на несколько секунд повисло молчание, а затем Ярик усмехнулся.

— Явно не от меня.

— А от кого, блин?

— Понятия не имею. Вспоминай, с кем спала, и подсчитывай сроки. Я ж не веду