— Задавайте, — обреченно кивнула Вера, теперь господин министр смотрел на неё как на обед, потирая руки, ей стало неуютно.

— Почему вы ушли из родительского дома, госпожа Вероника? — вкрадчиво спросил он, она от облегчения даже улыбнулась, подняла брови:

— Да время пришло, вот и ушла. Закончила образование и переехала в другой город, чтобы найти хорошую работу и жить самой.

Министр с досадой покосился на «часы истины», перевел подозрительный взгляд на Веру:

— И это всё? — Она улыбнулась шире и кивнула, он сжал губы, с пристальным прищуром всматриваясь в её лицо, она начала тихо хихикать:

— Что? Уже жалеете, что так бесполезно потратили свой вопрос? — Он поморщился и отвернулся, она засмеялась громче, уложила подбородок на ладонь и мурлыкнула: — А что вас заставило задать этот вопрос?

Он секунду подумал, обреченно вздохнул и признался:

— Я просто не понимаю, почему вы ушли от родителей, если не собирались замуж. Я смотрел ваши видео, — он опустил глаза, помялся, пожал плечами, — ваша семья выглядит вполне благополучной, даже, можно сказать, счастливой. Вы говорили, что переехали от них пять лет назад, но там нет таких старых видео, поэтому я засомневался.

— Тогда у меня просто был другой телефон, — улыбнулась Вероника, кивнула в сторону спальни, — старый, он в сумке лежит. И там полно таких же веселых видео, я вам парочку даже показывала, если помните. Там где собака ещё маленькая и брату года три.

— Да, я помню. — Он кивнул, нахмурился, немного помолчал и медленно приподнял плечи: — И всё равно я не понимаю. Что-то должно было случиться, какой-то конфликт, разногласие, из такой хорошей семьи не уходят просто так.

Вера вздохнула и качнула головой:

— Вы меряете мой мир реалиями вашего. У вас, может быть, не уходят. А у нас — сплошь и рядом. Если взрослый человек, имеющий свой доход, живет с родителями, то как раз это воспринимается с удивлением. Потому что взрослому человеку хочется быть самому себе хозяином, ни от кого не зависеть, ни перед кем не отчитываться. Да, у меня очень хорошая семья, — она иронично фыркнула, — очень внимательная и очень заботливая. Вот только лет с двенадцати начинаешь от этой заботы уставать, а к пятнадцати хочется избавиться от заботы и особенно внимания как можно быстрее. Чтобы можно было позвонить раз в неделю и радостно рассказать, что у меня все хорошо. И ни перед кем не отчитываться, сколько я зарабатываю, на что трачу деньги, куда хожу, во сколько прихожу, что ем и с кем сплю. — Министр Шен так явно поморщился на последнем слове, что Вероника невольно запнулась, но тут же упрямо продолжила: — Мой мир такой и он мне нравится. Нравился.

Теперь она сама понурилась на последнем слове. Она старалась поменьше думать об этом, не напоминать себе и не скучать по своему миру, но тут само сорвалось и получилось неожиданно грустно. Министр заметил, нахмурился ещё сильнее, неверяще переспросил:

— И вы действительно оставили такую хорошую семью ради свободы и независимости? И не было никакого конфликта?

Вера поморщилась:

— Вы так говорите «оставили», как будто я их бросила и все связи порвала. Я стабильно с ними созваниваюсь, езжу с ними отдыхать, если время позволяет, не пропускаю ни одного их дня рождения, я их не бросала. — Она замолчала, горьковато усмехнулась и другим тоном добавила: — Хотя, теперь они будут думать, что именно бросила. Если повезет и они не поверят в мою смерть.

Повисла тяжелая тишина, Вероника рассматривала «часы истины», потом почувствовала, что господин министр на неё смотрит, и подняла глаза, он свои сразу же отвел и быстро сказал:

— Ясно. — Усмехнулся и с самоиронией прошептал: — А я себе напридумывал…

— Что напридумывали? — заинтересовалась Вера, он махнул рукой и не ответил, она подперла щеки ладонями, с улыбкой заглянула в его глаза: — Ну расскажите!

Он смущенно улыбнулся, помялся и неохотно признался:

— У вас очень много видео и фотографий с музыкантами. Есть видео, где вы сами играете на гитаре и других инструментах, к тому же, я знаю, что вы хорошо поете… — он замялся ещё сильнее, она подозрительно прищурилась:

— И?

— Я решил, что вы хотели стать бардом, — усмехнулся министр, — а ваши родители не одобрили такую недостойную профессию, и поэтому вы ушли из дома.

Вероника рассмеялась, пораженно качнула головой:

— Фантазия у вас, господин министр… Вы сами, случайно, творческими наклонностями не страдаете?

— Нет, — буркнул он.

«Дзынь.»

Вера ахнула и заулыбалась шире, глянула на белый шарик в часах и заинтересованно посмотрела на министра Шена, он смутился ещё сильнее и отмахнулся:

— Я рисовал в детстве, это было давно, я лет пятнадцать как бросил.

— Что рисовали? — заинтересованно промурлыкала Вера, он смутился окончательно и с улыбкой прошипел:

— Отцепитесь, а?

— А рисунки остались? — Вере так нравилось его смущать, что она чуть не подпрыгивала от удовольствия. — Покажете?

— Не покажу, — поддразнивающе заявил он. Она сурово надулась и медленно сложила руки на груди, обиженно бурча:

— Жмотно, да? А мои рисунки вы смотрите!

Он обреченно потер лицо и устало выдохнул:

— Что вы от меня хотите?

— Рисунки!

— Ладно, я поищу, — убито поднял ладони министр, Вера прижала кулаки к груди и довольно заулыбалась, вертясь на табуретке, он рассмеялся. В гостиной раздались шаги и в кухню заглянул удивлённый Двейн, поклонился:

— Господин. Вас доктор ищет, скоро придет сюда.

— Да? — министр поддернул рукав и посмотрел на часы, поднял брови: — Ого… — Нахмурился и замолчал, глядя в стол. Двейн заинтересованно осмотрел кухню, принюхался и улыбнулся Вере:

— Госпожа Вероника, а не будете ли вы случайно так гостеприимны и щедры… — Вера с министром переглянулись и рассмеялись, министр насмешливо кивнул Двейну:

— Ты тоже ужин пропустил?

— Булат был сильно не в духе после разговора с вами, — обвиняюще нахмурился парень, — и то, что он подал на ужин, иначе как местью не назовешь. А сейчас он носится по кухне как заведенный и никого туда не пускает даже за куском хлеба, потому что мы ему, видите ли, настрой сбиваем и портим кулинарное вдохновение, которое ему остро необходимо. — Под конец Двейн тоже начал сдавлено посмеиваться, покосился на стоящую на плите кастрюлю и Вера улыбнулась ему, вставая:

— Садись, я сейчас накрою.

— Я сам, — быстро поднял ладонь Двейн, — не вставайте, я не хочу вас тревожить.

— Мне не сложно, — улыбнулась Вера, он решительно замотал головой и министр тихо сказал:

— Оставьте, ему так легче. — Вера посмотрела на министра и со вздохом села обратно. Двейн с довольным видом достал себе тарелку с ложкой, подошел к плите и снял крышку кастрюли… поднял брови на середину лба и повернулся к Вере: