Берлингтон — лучшая линия. Морган уступил, и задолго до того, как Гарриман бросил свой голодный взгляд на эту линию, интересы Хилла и Моргана начали скупать Burlington от имени Great Northern and Northern Pacific. Когда два железнодорожных гиганта, один из которых обладал монополией на Юго-Западе, а другой контролировал Северо-Запад, сошлись в схватке, выяснилось два факта. Морган, представлявший интересы Хилла, испытывал личную, почти психопатическую ненависть к Гарриману и приходил в ярость при одном упоминании его имени. С другой стороны, Шифф, представлявший интересы Гарримана, был другом Хилла. Если кто-то и должен был стать посредником или судьей в этой борьбе, то это должен был быть Шифф.

Шифф нанес очередной визит вежливости Моргану и задал ему тот же вопрос, что и Хиллу. Морган, который мог быть безжалостным, но редко бывал коварным, признал, что они с Хиллом действительно покупали Burlington. Тогда Шифф начал отстаивать «общность интересов». Это выражение стало одним из ключевых для Джейкоба Шиффа, но в то время оно принадлежало Моргану, который дал ему следующее определение: «Общность интересов — это принцип, согласно которому определенное число людей, владеющих собственностью, могут делать с ней все, что им заблагорассудится». Шифф использовал аргумент «общность интересов» намеренно, зная о привлекательности этой концепции для Моргана, чтобы попытаться убедить Моргана позволить Гарриману иметь долю в покупке Burlington и долю в управлении. Морган отказался. Теперь Джейкоб Шифф с мрачным лицом послал за Джеймсом Дж.

Апрельским вечером 1901 года Джим Хилл прибыл из Вашингтона. Он был в приподнятом настроении. Днем он закончил переговоры о покупке компании Chicago-Burlington & Quincy, и договор должен был быть подписан на следующее утро. Его железные дороги, Northern Pacific и Great Northern, стали бы владельцами более 96% акций Burlington, за которые он и Морган заплатили по 200 долл. за акцию, что намного превышало рыночную стоимость. Молодой человек, встретивший Хилла на паромном причале, нервничал. Это был Морти Шифф. «Отец ждет вас в доме мистера Бейкера», — сказал Морти. «Вы получили его сообщение?»

«Yes,» said Hill. «Гарриман тоже там?»

«I believe so.»

«Хорошо!» — беззаботно сказал Хилл.

Они отправились в путь. Встреча, организованная Шиффом, была последней попыткой предотвратить битву и должна была состояться на нейтральной территории в доме друга Хилла, Джорджа Ф. Бейкера, так называемого «сфинкса Уолл-стрит», президента Первого национального банка, крупнейшего в городе.

С появлением Хилла атмосфера встречи в библиотеке Бейкера стала напряженной. На привычное царственное спокойствие Шиффа наложился мороз, и, отрывисто поприветствовав Хилла, Шифф сказал несколько коротких слов об их давней дружбе, а затем резко спросил Хилла: «Почему вы солгали мне месяц назад и сказали, что не собираетесь покупать Burlington?».

Откровенность Хилла была столь же удивительна, как и его хорошее настроение. «Я был вынужден», — ответил он. «В конце концов, я знал, что вы заинтересованы в Union Pacific».

Шифф бросил на него презрительный взгляд, а затем еще раз попросил, чтобы Гарриману была предоставлена хотя бы небольшая доля в покупке Burlington.

«О, я так не думаю», — бодро ответил Хилл. «Видите ли, я хочу получить все».

Гарриман, который к этому моменту «в подавленном волнении» вышагивал по полу, бросился к Хиллу и сказал: «Хорошо! Это враждебный акт, и вы должны принять на себя последствия!»

Хилл лишь махнул рукой и вышел из комнаты.

20 апреля было сделано объявление о покупке Хилла. Морган, закончив выполнять свои обязанности банкира Хилла, отправился в Европу, чтобы искупаться в Экс-ан-Провансе и навестить свою прекрасную французскую любовницу. Хилл, находясь в еще лучшем расположении духа, чем в доме мистера Бейкера, сел в свой личный поезд, чтобы отправиться в длительный отпуск на американский Северо-Запад. Никто не ожидал ярости Неда Гарримана, который однажды похвастался Отто Кану: «Пусть я буду лишь одним из пятнадцати человек за столом, и я добьюсь своего».

Чтобы занять место за столом Burlington, Гарриман действовал по простой и возмутительной схеме. Если «Northern Pacific» Хилла теперь владела «Burlington», то Гарриман должен был купить «Northern Pacific». Иными словами, если он не сможет купить железную дорогу Хилла, он купит Хилла. Дерзость этой схемы поражала воображение. И она ускорила пульс многих деятелей Уолл-стрит, в том числе Джеймса Стиллмана из National City Bank, а также одного из самых важных клиентов Стиллмана — Рокфеллера и Standard Oil. Возможно, когда-то Уолл-стрит и смеялась над Гарриманом, но с помощью Шиффа он стал тем человеком, который помог превратить прекратившую существование Union Pacific в одну из самых прибыльных железных дорог страны. Гарриман получил полный контроль над финансами Union Pacific, и теперь, чтобы реализовать свой грандиозный план, он требовал от совета директоров Union Pacific разрешения на выпуск новых облигаций на сумму 60 млн. долл.

Участвовать или нет в реализации плана Гарримана — это было самое мучительное решение в карьере Джейкоба Шиффа. На карту было поставлено, по его мнению, практически все. С таким человеком, как Морган, нельзя проиграть битву и остаться в живых. Всю ночь он ходил по полу своего дома на Пятой авеню, взвешивая возможные варианты, а Тереза умоляла его лечь спать. Солнце уже взошло, когда он принял решение. Он согласился с Гарриманом.

Для того чтобы осуществить задуманное Гарриманом, потребуется 60 миллионов долларов и даже больше. Ведь на этот раз цель заключалась не в том, чтобы просто купить неработающую железную дорогу по двадцать-тридцать центов за доллар. Чтобы добиться успеха, Гарриману и Шиффу нужно было выйти на фондовый рынок и к частным инвесторам по всей стране и, как можно быстрее и тайнее, выкупить у сильнейшей в мире комбинации железных дорог и Уолл-стрит контрольный пакет акций корпорации стоимостью 115 млн. долл.

Шифф предупредил Гарримана, что цена акций Northern Pacific начнет расти, как только брокеры Kuhn, Loeb выйдут на рынок и начнут их покупать. Чтобы объяснить этот рост, Шифф предложил объяснение, отличающееся детской простотой. Он пустил по улицам слух, что Northern Pacific растет из-за покупки Хиллом компании Burlington. Northern Pacific получила прозвище «Ниппер», и люди из Kuhn, Loeb стали говорить: «Ниппер идет вверх, теперь у Хилла новая линия». По иронии судьбы, это объяснение удовлетворило партнеров в House of Morgan, а также людей Хилла на улице, которые с радостью начали продавать большие пакеты акций противнику. Играя на руку Гарриману, к первому мая Дом Моргана избавился от акций Northern Pacific на сумму 14 млн. долларов — и все это попало в руки Шиффа и Гарримана.

Можно понять, насколько велико было эго Эдварда Гарримана. Гарриман хотел