– Да усе вышли – и мы. А мы што?.. Водитель говориць – раз усе вышли, чаго во Францию перецца?.. Развернулся и уехал, – честно захлопала она глазами. – А мы – на вокзал, полицыю искаць.

Шнайдер закончил что-то отмечать на листе, уточнив:

– Что, по вашему мнению, вам угрожает в случае возвращения на родину?

Наталья подумала, повозилась на стуле, пощупала Библию.

– Ой, дажа подумаць страшна. Усе. Арест, тюрьма. Можа быть, даже смерть. Да, да, скорее всяго – смертная смерть. То есть казнь.

– За газеты даже такой дуб, как ваш президент, смертную казнь не дает. Она и отменена, кажется, в Белоруссии?.. В любом случае все это вас напрямую не касается. А наличие французской визы и паспорта упрощает задачу. Ничего добавить не хотите, мадам? – любезно спросил он у Натальи.

Она с испугом повторила:

– Добавиць? – И, уставившись Шнайдеру в лоб, сказала, как на профсоюзном собрании: – Прошу просьбу рассмотрець в короткий срок!

На это Шнайдер поднял и тут же опустил брови:

– Не сомневайтесь, рассмотрим. В кратчайший срок. Так. Закончили. Перекур десять минут. И давайте следующую газетчицу.

Мы спускались в приемную.

– Ну, як, як? – спрашивала она меня, нервно прижимая книги к габаритной груди.

Я пожимал плечами – что отвечать?

– У Библии спросите. Там все вопросы и ответы.

Наталья открыла Библию и прочитала:

– «Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет…» – Повторила с горечью: – У неимеющего усе отнимецца! – Остановилась как вкопанная и запричитала: – Ой, плохо, ой плохо!

В приемной обе товарки молча встали и уставились на нас.

– Плохо, девоньки… – сокрушенно сказала Наталья, в изнеможении плюхаясь на стул.

А Харон-поводырь уже выбрал следующую жертву – худую Вику, которая, крепко ухватившись за свою Библию, с понурой покорностью двинулась следом. Юбка у нее была длинная и узкая, и Вика могла идти, только мелко семеня ногами в стоптанных кроссовках.

В этот день я еще два раза слышал одинаковые истории-клоны: митинг, полиция, статья, повестки, адвокат, побег. Только камера в участке, где сидели три подружки, была то на двадцать, то на десять, то на сорок человек. И автобус, на котором они вместе приехали, был то красный, то синий, то зеленый. И газеты приносил дилер по имени Олег-Владик-Иван. И визы стоили то сто, то двести, то триста долларов. Только увечья были разной силы и тяжести. И Аля вдруг тоже оказалась тайной лютеранкой, стала опасаться за свою жизнь, хотя Шнайдер резонно возразил ей, что до тех пор, пока она тайная лютеранка, ей преследований бояться не следует, ибо никто не знает о ее секрете, который он не советует никому раскрывать, чтобы не было лишних проблем.

Когда я уходил, вся святая троица всполошенно, по-гусиному обступила меня. Предчувствуя недоброе, они в панике спрашивали, что делать:

– Куды подацца?.. Што делаць?.. Куды бежаць?.. Где до выборов отсидецца? Святая Матерь Божия, ничаго няма – ни денег, ни дому, ни защиты. О Господи, што дальша?.. Што с семьями, детями?..

Они голосили, а я стоял как болван, и на душе скребли кошки. Что мог я сказать утешительного этим женщинам, заброшенным в чужие края – без языка, понятий, средств, навыков?.. Что и сам я почти таков?.. Это им не помогало. Наталья на прощание перекрестила меня, сказав:

– Вы нас поддержали в трудну минуту, аха-аха. Благослови вас Бог!

Товарки тоже смутно кивнули.

– И вас также, – глупо ответил я, не зная, как правильно отвечать на благословение: всегда готов?.. И вам того же?.. Премного благодарен?.. Да и не имеет это значения, если все равно ничем реально помочь не в силах. Что же, толмач – не берег, не спасительная суша, а только паром, плот, лодка, весло и уключина. Средство, а не цель. Это явно к лучшему – меньше грехов на душе, хотя после каждой встречи с искореженной чужой судьбой остаются следы, царапины, шрамы и занозы на сердце.

Родной, плохи мои дела: работы мало и денег нет. Не знаешь, что это там Лукашенко успокоился?.. И Кучма мало убивает?.. И Чечня увяла?.. Плохо, очень плохо… Нам, толмачам, надо день и ночь молиться, чтоб побольше войн и революций было. Чем больше тиранов – тем больше работы. Помнишь, один тип в какой-то повести говорит о мире и чае: пусть, мол, миру провалиться, лишь бы мне чай был?.. Вот говорит, а только не понимает, что без мира чай в одиночку скучно пить. Не знаю, может, таким мизерным желчевикам, как тот тип, и нравится в одиночестве холодный чай хлебать. А мне нет. По-моему, лучше пусть тираны тиранствуют. Тогда и денег прибавится, жить лучше и веселее станет.

А пока моя личная искренняя благодарность всем арабским диктаторам – они и свои народы мучают, и другим покоя не дают. В то же время – да здравствует доблестная курдская ПКК – без нее у турок нет повода гайки закручивать. Больше оружия, героина, бомб и взрывчатки, друзья из ПКК!.. Удачных киднеппингов и убийств!.. Великим восточным бонзам от всех переводчиков мира – нижайшее спасибо!.. Тысячи тысяч лет сыну Солнца и внуку Луны, величайшему из людей Ким Чен Иру!.. Зорких глаз и твердой руки мудрым китайским кормчим-палачам!.. Глубокий поклон большим, малым и средним балканским мясникам – их дело правое, они победят!.. Жаль только, успокоились что-то, одни албанцы стараются, но сколько же они могут убить и перерезать?.. Пора серьезно взяться за дело, а то за толмачей-балканологов обидно – приуныли без работы, лишних штанов себе купить не могут. И где вообще турки, чтоб на Балканах огнем и мечом пошарить и шариатный порядок навести? В торговлю сильно ударились. Хоть и много народу из Турции бежит, но все одни курды, а надо бы, чтоб и сами турки драпали, как у доблестного Саддама, который травит всех, наций и сословий не разбирая.

Жаль, Латинская Америка далеко. Там навалом хороших людей в президентах, которые из своих народов последние соки высосали. Но это – хлеб американских коллег. Дай бог многие годы вечному Кастро!.. Действует борода четко, свои задачи знает туго. На один доллар теперь на Кубе можно купить банан, гондон, косяк и бабу – жизнь хорошая, дешевая, солнце круглые сутки светит, люди целыми днями ламбаду танцуют – чего еще надо?.. Нет, капиталисты все щерятся. Ну, пусть их.

Но самая главная надежда толмачей – это черная Африка. Это наша опора, тыл, резерв, база и продмаг. За коллег-африканистов приятно – уж они работой на ближайшие тысячу лет обеспечены. В Африке в каждой странушке свой диктаторишко, в каждой деревеньке – свой тиранчик. Работы много. Особенно теперь, когда немецкие бюрократы решили, что отрезанный клитор – законный повод для просьбы о политубежище, ибо нарушено главное право человека – право на оргазм (хотя некоторые буквоеды и пытались доказать, что кончать и без клитора можно, если очень постараться). А там, между прочим, пол-Африки с отрубленными кицлерами[59]ходят, испокон веков режут – «чтоб не блядовали». А того, дикари, не понимают, что клитор женщину не только возбуждает, но и успокаивает. И без своего кицлера она – как заведенный перпетуум-мобиле, покоя не знает ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером. А с клитором кончит – и притихнет (на время хотя бы).