Очнулся я от яркого солнечного света. Часы показывали четыре вечера, желудок настойчиво о себе напоминал, а по гостевому кабинету разгуливал Гонза Кубинец, явно не решавшийся разбудить меня сознательно, но создававший как можно больше шума, чтобы я вырвался из объятий Морфея сам.

Увидев, что я открыл глаза, Кубинец тотчас на— бросился на меня с сообщениями:

— Звонила Химера. Просила тебе передать, что находится в доме Епифановых. Хлоя в ауте. Ее просьба — до окончания нового тысячелетия не беспокоить.

— А серьезно? — недовольно пробурчал я.

— Хлоя требует, чтобы ты нашел убийцу ее семьи! — озабоченно заявил Кубинец.

— Это сделать как раз несложно, — произнес я.

— Ты знаешь убийцу? — застыл Гонза.

— Зная подоплеку событий, убийцу найти — дело нескольких дней…

Я поднялся, расправил на себе костюм, посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся: нужно срочно менять имидж неудачливого адвоката, пережидающего ночь в рабочем кабинете! В конце концов, у меня есть свой особняк, своя спальня и даже свежее постельное белье! А я, как бродяга, влезший в чужой дом через открытое окно, ночую на креслах. Негоже это!

Ушел наверх, забрался в душ и в течение получаса, напевая под нос что-то невразумительное, нежился под холодными струями. Выбравшись из ванной, переоделся в черный костюм, надел строгий галстук и спустился в гостевой кабинет.

— Только что звонил Григорий Лесник, — доложил Кубинец, отрываясь от чашки кофе и свежего выпуска «Санкт-Петропольских ведомостей». — Просил тебя перезвонить.

— Как он? — уточнил я, поднимая трубку.

— В состоянии крайнего возбуждения. Точно мы вчера не Епифанова выкопали, а невесту Франкенштейна.

Кубинец тряхнул газетой и вновь уткнулся в нее.

Я набрал номер центрального офиса криминальной полиции Васильевского острова и попросил переключить меня на инспектора Лесника. Связь дали оперативно.

— Григорий Лесник слушает, — раздался официальный рык.

— Даг Туровский. Чем порадуете, инспектор? Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Думаю, Туровский, тебе пора открывать агентство по оказанию паранормальных услуг. Ну, ясновидение там, чревовещание… Деньги будешь грести лопатой. Ни в чем себе отказывать не придется. Меня потом возьмешь к себе администратором или менеджером по работе с персоналом… Как мысль?

— Слушай, шутки шутить нет настроения, — отмахнулся я. — Лучше скажи, кого мы выкопали?

— Кого выкопали, пока сказать не могу. Но одно точно — это не Трои Епифанов! — заявил Лесник.

— Что и требовалось доказать! — радостно потер я руки.

— И где же в таком случае Трои? — потребовал ответа Лесник.

— Кто ж его знает? Но поймать нам его не мешало бы как можно быстрее удивился

— Как ты себе это представляешь?

Лесник.

— Есть две ниточки. Я попробую сейчас дернуть за одну. Не получится — за другую дернем вместе.

— Договорились. А мы пока попытаемся установить личность похороненного. А также выясним, каким образом произошла подмена.

— Могу дать подсказку, — предложил я.

— Слушаю внимательно… — Лесник даже дыхание затаил.

— Тело было обнаружено в доме Куракина — Кактуса…

— Почему Кактуса? — перебил Лесник.

— Кликуха у него армейская такая… Мертвого нужно искать среди домашних. Слуга или сам Кактус — кто-то из них. Определить, кто пропал, затем найти образец ДНК и сравнить.

— Все, отправляю ребят в дом! — засуетился Лесник. — Ты мне, если что, звони на трубу.

— И ты меня в курсе держи. Нам теперь этого Вишневого самурая поймать нужно в обязательном порядке! — заявил я.

— Почему Вишневого самурая? Он что — японец? — удивился Лесник.

— Нет, просто чтобы никто не догадался, — напустил я тумана и отключился.

Стоило навести порядок на рабочем месте. Я уткнулся в письменный стол, перерыл бумаги, книги, какие-то записки и кучу иного хлама.

— Что-нибудь ищешь? — спросил Кубинец, наблюдая за мной.

— Трубу для связи с Качели и Дубай, — пробурчал я.

— Она в ящике. Под пивной энциклопедией, — сообщил Кубинец.

Поблагодарив Гонзу, извлек из памяти номер Вани Дубай и включил дозвон. Он откликнулся тотчас.

— Слушаю тебя, Туровский… Кстати, спасибо за информацию по Иоланде, премного обязан.

— Что вы сотворили с Прощелыгиным и компанией? — осторожно осведомился я.

— Сказал же — читай газеты, сыщик, — отшутился Дубай, судя по тону, впору было свечку ставить за упокой души новопреставленного Стаса Прощелыгина.

— Встретиться с тобой надо, Ваня.

— В чем проблема? — спросил Дубай. — Подъезжай на Гагаринский канал. Там находится кафе «Мадригал». А прямо за кафе Международная коллегия адвокатов. Найдешь меня в кафе.

— Буду через полчаса, — пообещал я. Спрятав трубку в карман, выпрыгнул из кресла и направился на выход.

— Ты на встречу с Дубай? — спросил Гонза.

— Угу. Буду через два часа.

— Для меня есть работа?

— Нет. На сегодня свободен, — расщедрился я.

— Тогда я на весь вечер уезжаю.

— Куда это, если не секрет? — удивился я.

— Да так… — Гонза отвел в сторону глаза. — Свидание у меня.

— Успехов.

Я шагнул за дверь. Поднявшись наверх, приоделся, нацепил плечевую кобуру, проверил патроны в барабане револьвера. Все-таки револьвером пользоваться сподручнее. Он и от смерти спасет в трудную минуту, и не подведет на предмет осечки — чего не скажешь о пистолете: пушка большая, а надежности маловато.

Я спустился вниз, пересек холл, отворил дверь и оказался на улице. Пасмурный день катился к вечеру. Серые тучи ползли по небу, угрожая дождем. Погодка к романтическим прогулкам не располагала.

Я надвинул шляпу поглубже на глаза и направился к «Икару». Какое удовольствие прокатиться на катере! В других городах — в той же самой Московии, например, — вместо каналов — улицы, асфальт, бетон…

Люди по служебным и личным делам перемещаются в метро и на колесном транспорте — в автомобилях, автобусах, троллейбусах, трамваях… В Санкт-Петрополисе тоже есть метро, только я им не пользовался уже лет восемь, предпочитая катера. У нас ветки метро проложены по поверхности, иногда и над водой — на тех участках, где нет оживленного речного движения. В Москве же — подземка. Чистые катакомбы!.. Я, конечно, клаустрофобией не страдаю, но находиться под землей, где и взрыв произвести легче, и иные неприятности возможны, — нет уж, увольте! Мы как-нибудь и по поверхности доберемся куда надо.