Куойл демонстративно сделал вид, что не слышит его.

Для того чтобы распутать сбившуюся веревку, расслабьте все узлы и плетения, чтобы в них появился просвет и из клубка высвободился длинный конец веревки. Затем пропустите этот конец через открывшиеся пространства, скатывая его, как чулок. Следите за тем, чтобы сбившийся клубок все это время оставался рыхлым, и не тяните за конец веревки, позволяя ему распутаться самостоятельно.

«КНИГА ЭШЛИ ОБ УЗЛАХ»

За ночь поток теплого, ароматного воздуха с материка опустился на начавший застывать лед. Растаял ноябрьский снег. В полдень пятницы Терт Кард, ошалевший от нежданной весны, ввалился в редакцию, стал всех разыгрывать, отвечал на телефон фальцетом и все время бегал в туалет. От него пахло ромом. Возбуждение Натбима проявлялось только в громком голосе. Его отъезд совпал с нарастающей луной.

— Я поехал за Банни. Отвезу ее к Бити и вернусь, — сказал Куойл.

На кухне Бити он быстро выпил чашку чаю.

— Бити, Натбим сегодня устраивает вечеринку. Я поеду помогу ему все приготовить, заодно посмотрю трейлер. Боже мой, ты печешь самый лучший в мире хлеб. — Он запихивал в рот огромные куски.

— Может быть, мне больше не понадобится его печь, если Элли Марвел откроет этой весной собственную пекарню. Хлеб держит хозяйку дома, а мне хотелось бы кое-чем заняться. Если, конечно, Деннис мне это позволит, — прошептала она.

— Папа, — сказала Банни. — Я тоже хочу на вечеринку.

— Нет, на эту тебе идти не надо. Это будет мужская вечеринка. Тебе там будет неинтересно.

— Слушай, Куойл, — сказал Деннис из-за телевизора. — Я так понимаю, что сегодня ты сюда уже не вернешься.

— Почему, вернусь, — сказал Куойл, которому в ожидании переезда в трейлер приходилось ночевать на переносной койке в подвальчике, служившем мастерской. — Завтра мне предстоит много дел, раз уж дороги стали почище. Утром надо будет кое-что забрать из дома на мысе, потом ехать помогать Элвину с лодкой.

— Если у девочек есть запасные варежки, привези их сюда, — сказала Бити. — Саншайн, покажи папе, что случилось с твоими варежками.

Девочка принесла что-то жесткое и обуглившееся.

— Она принесла пару поленьев, и одна варежка зацепилась за щепу. Она не заметила этого, и когда Деннис бросил полено в печь, мы почувствовали запах. Знаешь, запах паленой шерсти всегда привлекает внимание. Мы ее вытащили, но было уже поздно. Я сегодня свяжу ей еще одну, но ты понимаешь, что лишние варежки детям не помешают.

Саншайн подбежала к Куойлу, прижала губы к его уху и громко, щекотно зашептала:

— Папа, Бити учит меня вязать. Я вяжу для тебя подарок на Рождество. Это очень трудно.

— Боже мой! — сказал потрясенный Куойл. — Тебе же всего четыре года!

— Это такой фокус, пап. Из длинной-предлинной толстой нитки получается шарф. Только я не могу тебе это показать.

— Ты рассказываешь папе о нашем секрете?

— Да, — ответила Саншайн, светясь от счастья.

— До свиданья, — сказал Куойл.

— До скорого! — азартно отозвался Деннис.

* * *

На то, чтобы добраться до трейлера, ушло полтора часа. Куойл и Натбим надолго останавливались возле ликерных магазинчиков, нагружая багажник машины Куойла ящиками пива и рома, пока его задняя часть не просела. Пространство на задних сиденьях было забито расфасованными и нарезанными продуктами: ветчина, индейка, копчености и оливки из единственного в городке супермаркета. Затем они отправились на рыбоперерабатывающий завод за ящиком льда, который Натбим ухитрился водрузить сверху. Рано стемнело. До зимнего солнцестояния осталось несколько недель.

— А это не будет лишним? — спросил Куойл. — Тут всего очень много.

— Ты забываешь о сотрудниках газеты и рекламных агентах, и двух разборчивых гастрономических критиках. Бенни Фадж и Адонис Коллард, у них своя колонка. Ты читал их последний шедевр? Что-то вроде «Ньюфаундлендского путеводителя по местам, где жарят колбасу». Потом будет твой знакомый, старик из порта. Придет одна дама из судейских, которая передает нам новости из зала суда. У нас будет поздняя гулянка, начнем в полночь. Ожидается около пятидесяти любопытных персонажей. Ты увидишь, что и в Якорной Лапе можно погулять. Как не погулять, у меня тут почти двадцать три литра одного самогона!

— Вообще-то жареная болонская колбаса тоже вещь хорошая, — сказал Куойл.

— Ты, похоже, уже ассимилировался.

Они поехали в южную часть города, из которой узкий мост с односторонним движением вел к трейлеру, стоящему позади группки домов. Пастельный розовый цвет с канвой, который лучше бы смотрелся на девушках с зонтиками; низкий частокол. Видавший виды велосипед стоял возле ступеней.

— Сами Гудлэды живут в хороших домах, — сказал Натбим. — Они из рыбаков. Лэмби, Джон и их мать в зеленом доме. Есть еще два младших сына: Рей — в белом с красным доме, а Сэмми — в синем. Самый старший сын занимается ихтиологией, он биолог, работает в Сент-Джонсе. Это его трейлер. Прошлым летом он как-то приезжал, но через два дня уехал обратно. Сейчас он в Новой Зеландии, изучает какого-то экзотического краба Южного полушария, — Сам Натбим интересовался крабами только с гастрономической точки зрения, и то лишь в умеренных количествах. Иначе у него появлялась крапивница на запястьях. — Заходи, — сказал он и открыл дверь.

Куойл вошел и увидел типичный трейлер, с синтетическим ковром, уютными спаленками, гостиной, как на фотографиях семидесятых годов. Единственным непривычным фрагментом обстановки были огромные коричневые динамики, застывшие в углах комнаты как телохранители. Кухня была размером не больше шкафа, а в раковину Куойл не смог бы окунуть обе руки одновременно. В ванной он нашел странное сооружение: на ковре лежал желтый шланг с аэратором, свернутый в форме охотничьего рога, а в кабинке душа — половина пластмассового бочонка.

— А что это? — спросил он у Натбима.

— Мне очень не хватало ванной, то есть до сих пор не хватает. Это хоть как-то ее напоминает. На кораблях полно таких бочек, в них переправляют мелассу, черную патоку. Так вот, я распилил его и поставил в этот угол. Я даже могу в нем сесть. Не очень удобно, конечно, но все же лучше, чем налипшая на торс полиэтиленовая занавеска.

Выйдя в гостиную, Натбим сказал: «Вот послушай!» — и включил целую башню из звуковоспроизводящих приспособлений. Засветились красные и зеленые огоньки, цифровые дисплеи, запульсировали датчики и оранжевые эквалайзеры. Динамики гудели и грохотали, как живые легкие великана. Натбим вставил серебристый диск в проигрыватель, и воздух завибрировал низкими частотами. Музыка была такой громкой, что Куойл был не в состоянии различить звучащие инструменты. Пульсирующий сгусток энергии пронизывал его насквозь, заставляя вибрировать в такт его ритму.