— Ладно, Чарли, мне надо идти. Я подхватил какой-то вирус и не хочу впускать тебя, чтобы ты не заразился от меня.

Даже не дав своему брату попрощаться, Дэниел Тернер закрыл парадную дверь и запер ее на щеколду. Заметив полуоткрытую дверь на противоположной стороне кухни, Лори бросилась к ней и быстро спряталась в каморке, оказавшейся кладовкой. Отсюда была частично видна гостиная, где Марси и Джонни сидели на диване, прижавшись друг к другу.

Тернер вошел туда, держа пистолет в руке.

— Вы не подали голоса, но, если я узнаю, что, пока меня не было, вы замыслили какой-то план, это станет последним решением в вашей жизни.

По лицу Джонни текли слезы, а взгляд Марси метался между ее сыном и грузным мужчиной, наставившим на них пистолет. Справа шея Марси была измазана кровью, а на скомканном желтом свитере, который она держала в руках, виднелись кирпично-красные пятна.

— Пожалуйста, не трогайте маму, — заскулил Джонни. — Я буду вести себя хорошо. Я останусь с вами.

— Она не твоя мать, Дэнни. Я же тебе говорил. Разве ты еще не понял? Я твой настоящий отец. Это я должен был растить тебя, а она украла тебя у меня.

— Ты все врешь! — крикнул Джонни. — Ты лжец. И ты говоришь сам с собой, потому что сумасшедший.

— Заткнись!

Джонни зарыдал, и Марси, вскочив на ноги, встала перед ним, закрыв его собой от выстрелов, которые могли последовать в любой момент. Лори показалось, что слева послышался звук открываемой двери, но из кладовки было не видно, вошел ли в кухню кто-то еще.

— Он не это имел в виду, — заговорила Марси. — Ему семь лет, и он напуган. Пожалуйста, я вас умоляю… Делайте со мной, что хотите, возьмите мою жизнь, но, пожалуйста, не трогайте его. Вы злы на меня. Это я забрала у вас вашего ребенка, хотя я об этом и не подозревала, клянусь.

— Потому что Мишель лгала — мне, вам, всем. Сколько жизней она разрушила? Я не хотел делать с ней то, что сделал, но это был единственный способ вернуть моего сына. Мне надо было сделать так, чтобы меня никто не искал, когда Дэнни исчезнет. Чтобы мы могли начать новую жизнь… вместе.

— Вы все еще можете начать новую жизнь. Я солгала, когда сказала, что сюда едет мой муж. Никто не знает, кто вы. Это должно было быть тайное усыновление, но Мишель по секрету сообщила мне ваше имя. Я не называла его никому. Вы понимаете? Прошу вас, отошлите Джонни наверх и делайте то, что вам нужно. Вам нет нужды причинять вред ребенку.

— Мама, нет!

Джонни попытался оттолкнуть мать в сторону. Каждый из них пытался спасти другого. Лори поняла, что больше ждать нельзя. Ситуация обострялась слишком быстро.

Она собиралась открыть дверь кладовки пошире, когда из узкого коридора в гостиную вошел Чарли Тернер, держа в руке пистолет.

— Дэн, ты же не хочешь этого делать.

Лори пригнулась, медленно толкнула дверь кладовки и встала за кухонным столом в центре кухни, откуда можно было выстрелить в Дэниела Тернера, если дело дойдет до этого.

* * *

Дэн, ты же не хочешь этого делать.

Дэниел Тернер моргнул три раза. Может, это еще одна галлюцинация? Когда Чарли успел войти в дом? Разве он только что не стоял на крыльце?

— Это правда ты? — В его голосе звучала растерянность.

— Дэн, ты же не хочешь причинить вред другим людям. Я знаю тебя.

— Ты не знаешь меня. Не знаешь, что я сделал.

— Я помог тебе после тех неприятностей с Роузэнн и помогу опять, — пообещал Чарли.

— Это намного хуже, — сказал Дэниел. — Эти двое здесь. И Мишель. Ты даже не знаешь про Мишель.

— Бросай оружие! — крикнул голос из кухни, и он резко повернул голову. За кухонным столом стояла женщина, нацелив на него пистолет.

Дэниел хорошо подготовился к осуществлению своего плана и изучил сведения о всей родне четы Бакли. Сейчас перед ним была Лори Моран, будущая невестка Бакли и продюсер телевизионного шоу. Значит, Чарли явился сюда не один.

— Мы тоже знаем про Мишель, — сказала она. — Все кончено.

— Мы наймем тебе хорошего адвоката, — умоляющим тоном добавил Чарли. Его брат всегда помогал ему. — В глазах закона ты не несешь ответственности, Дэн. Все дело в твоей черепно-мозговой травме. В повреждении лобной доли твоего мозга. Ты не можешь контролировать свои действия, понимаешь? Врачи тебе все объяснят. Они помогут тебе.

Чарли любил его, но Дэниел знал — после того случая с Роузэнн их отношения изменились. Теперь Чарли относился к нему скорее не как к брату, а как к ребенку, за которым надо присматривать и которого надо жалеть.

Ты не можешь контролировать свои действия. Он просто стал другим человеком, не таким, как прежде. У него бывали такие дни, когда он не мог сказать, где фантазия, а где реальность. А теперь ему было ясно, что он даже не может контролировать свои побуждения. Он определенно не мог заботиться о ребенке, да и вообще, остался ли он полноценным человеком? Во что он превратился?

Хотя на него были нацелены два пистолета, Дэниел не мог оторвать глаз от Марси Бакли. Она каким-то образом ухитрилась стать намного выше и крупнее, пытаясь заслонить от него маленького Дэнни. И все то, что она говорила о том, что будто бы только ей известно, кто он, похоже, было неправдой, но какой странной. Она пыталась убедить его убить ее, но пощадить мальчика, который даже не был ей родным.

Он подумал о том последнем разе, когда он видел Роузэнн, когда, узнав, где она живет после развода, он вломился к ней и стал просить, чтобы она вернулась домой. В ее глазах светилась такая решимость, а в голосе звучала такая отчаянность, когда она умоляла его не причинять зла Белле — и Марси Бакли сейчас вела себя так же.

Это были матери, готовые умереть за детей, которых они любили.

Пусть в ее жилах и течет другая кровь, эта женщина любит его сына так сильно, как только можно любить свое дитя.

— Встань, Дэнни! — приказал он.

— Нет, нет, нет! — Марси накрыла сидящего мальчика своим телом. — Прошу вас, нет!

— Шевелись! — завопил он. — Выйди из дома. Быстрей.

И Марси, и мальчик растерянно застыли.

— Я говорю с Джонни, — спокойно сказал он, заставив себя назвать своего сына именем, которое дали ему Бакли. — Встань, выйди из дома и жди. Обещаю тебе, что с твоей матерью все будет хорошо.

Марси встала и помогла встать Джонни, после чего крепко обняла его.

— Делай, что он говорит, Джонни. Ради меня. Ты такой храбрый. Я так тебя люблю.

— Слушай маму, — сказал Дэниел. — И помни, Джонни: что бы ты ни услышал потом, я не всегда был таким. Со мной произошел несчастный случай, который изменил меня, а значит, ты никогда не станешь таким, как я, понял?

Дэниел видел, что его слова повергли мальчика только в еще большее смятение, но надеялся, что когда-нибудь тот поймет. И то, что сейчас произойдет, не нанесет ему непоправимую травму.