Мы неслись сквозь багровое зарево, и мне казалось, что я сплю, столь нереальным было все происходящее. Прошло всего несколько мгновений, а, может, наров, и Тиф резко повернула на запад, к обрывистым утесам, находящимся сразу за обсидиановой рощей.

Я сделал то же самое, и мертвый конь подчинился приказу, последовав за Проклятой. От усталости и боли моя голова грозила взорваться, я весь взмок от напряжения, страшно хотелось пить. Эта дорога давалась мне очень тяжело.

Не знаю, почему Тиа изменила направление, я предполагал, что армия набаторцев находилась за холмами, на северо-востоке, и Митифа, если она, действительно, сбежала, повернула назад, туда, откуда пришла, а не пыталась прорваться на запад. Но счел разумным довериться Убийце Сориты. Она явно знала, что надо делать.

В моей голове в очередной раз мелькнула мысль, что жизнь – удивительная штука. Когда-то мы с Проклятой хотели только одного – прикончить друг друга, а теперь действуем сообща.

Краем глаза я уловил отблеск пламени, резко повернулся и увидел двух нирит. Они бежали в пяти ярдах от нас, двигаясь в том же самом направлении. Дым и багровые искры свирепствовали в их телах, словно гнев застилал им разум. Тиф не обратила на гостей никакого внимания, из чего следовало, что она нисколько не удивлена их появлению.

Когда мы приблизились к утесам, откуда ни возьмись появились еще две нириты. С этим почетным эскортом мы проскакали следующие десять минок вдоль бугристых, похожих на цветы, наростов с каменными выступами.

Я едва не пропустил момент, когда Тиф свернула в какую-то щель между утесами, с трудом направил мчащуюся лошадь за ней следом и оказался в узком каньоне с волнистыми серо-черными стенами. Здесь было катастрофически темно, но я даже не успел испугаться.

Нириты неслись прямо надо мной, упираясь руками и ногами в стены. Они напомнили мне сандонских пауков – ловких, проворных, способных бежать по любой поверхности и в любом направлении. Хозяйки Брагун-Зана источали свет, и его вполне хватало, чтобы осветить нашу дорогу.

Земля здесь оказалась удивительно ровной, но от этого было не легче – карнизы на подступающих с двух сторон стенах и острые выступы без труда могли размозжить голову зазевавшемуся всаднику во время такой скачки. Приходилось смотреть в оба.

Каньон показался мне бесконечным. Он извивался ужом, стены становились все отвеснее, а дорога все уже. Копыта мертвых лошадей внезапно зашлепали по воде, скопившейся в неглубокой впадине от стекающего сверху ручейка – столь редкого для Брагун-Зана. Еще один резкий поворот, и мы вылетели на холмистую гряду. Комета теперь висела прямо перед нами, сияя ярче солнца, и я увидел скрывающийся за дальним холмом небольшой отряд.

Тиф тоже его разглядела, и заставила лошадей нестись еще быстрее. Галоп перешел в очень быстрый карьер. Мертвые животные передвигались, словно одуревшие сайгураки – огромными, стремительными прыжками. Живое существо никогда бы не смогло двигаться так проворно.

Мы нагоняли беглецов и, как только свернули за холм, в нас полетели четыре ядовито-зеленых сгустка. Два прошли над нашими головами, с грохотом взорвавшись о склон, еще два поглотил щит Проклятой.

Я заметил спешившегося человека в белом, вскинувшего руки. Он попытался устроить нам еще какой-то сюрприз, но две из четырех сопровождавших нас нирит бросились на него, и некроманту стало не до того. Когда я проносился мимо, то увидел, как бирюзой сверкнул водяной меч.

Через две минки нас догнала лишь одна из двух дочерей Пепельной девы.

Путь петлял мимо бездушных, окостеневших холмов. До беглецов оставалось всего ничего, когда внезапно дорога под ногами их коней вспухла, лопнула лиловым пламенем, и взрыв раскидал людей в стороны. Мой мертвый зверь начал останавливаться, зашатался, и я проворно спрыгнул на землю прежде, чем он упал.

Вокруг царил разгром, лежали мертвые и раненые. Я сразу же увидел Корь. Она была единственной, кто остался на ногах, и, найдя взглядом Тиф, тут же ударила чем-то янтарным. Убийца Сориты отразила атаку, метнула плетение в ответ, и Митифа окружила себя похожим на кокон серебристым сиянием.

Тиа грязно выругалась.

Зато нириты, презрев опасность, бросились в этот свет, словно в омут головой. Дочь Ночи быстро прикончила раненых некромантов и гвардейцев, обернулась ко мне и мрачно улыбнулась:

– Она гораздо слабее, чем я думала.

– Ты тоже выглядишь не ах, – я не спускал глаз с серебристой завесы и держал заветную стрелу на тетиве.

Тиф сухо рассмеялась:

– Сейчас это уже не важно. Готовься, Нэсс. У тебя скоро появится шанс ее прикончить.

– А ты чего ждешь? Не хочешь им помочь?

– Не сейчас. Нириты должны ее измотать. Отойди подальше. Я постараюсь сбить с нее щиты. Мне будет не до того, чтобы защищать тебя.

– Ну, удачи тебе, – искренне пожелал я.

– Проваливай! – совсем не грубо сказала она, направившись к волшебному кокону соперницы.

Я, пятясь, начал отступать, постепенно сходя с дороги и забираясь на пологий склон. Меня немного пошатывало, что и неудивительно, если учесть долгую битву, а затем безумную скачку. Сердце грохотало в ушах почище эльфийских барабанов. Глаза жгло от серебристого света, мне приходилось то и дело щуриться, да ругаться. Я был на пределе, нервы оказались натянуты, и вот-вот должны были лопнуть, так что мне стоило большого труда отринуть все эти мелочи в сторону. Собраться. Стать единым целым со стрелой, луком и будущей целью.

Я стоял на большом камне, ярдах в пятнадцати над дорогой, и смотрел как Тиа, словно тигрица, ходит вокруг сияющей сферы, высматривая брешь в обороне. Прошла минка, началась другая, и вдруг стены, защищающие Митифу, мигнули, а спустя несколько ун медленно погасли, и дорогу начал окутывать сизый дым – все, что осталось от нирит.

Он скрыл Корь, и я не мог стрелять вслепую, опасаясь промазать и даром потратить бесценный наконечник. А затем стало слишком поздно. На безымянной ночной дороге воцарилась Бездна.

Я так и не понял, кто из Проклятых начал первым, а кто подхватил. Но засверкало и загрохотало так, что мама не горюй.

На моих глазах происходил поединок двух великих волшебниц. И у меня не повернулся бы язык сказать, что они слабы. Ничто не указывало на то, что дамочки весь день провели в бесконечных боях. По мне, так их сил хватило бы еще на то, чтобы с легкостью своротить Катугские горы.

Небо налилось ртутью, земля превратилась в стекло, обсидиановые осколки опасно свистели в раскалившемся воздухе. Пламя раскрывалось жемчужными, изумрудными и рубиновыми бутонами, под землей бесновались великаны. Сама смерть в балахоне из пурпурного тлена витала над Тиа и Митифой. И ее бледные спутники – хвостатые полупрозрачные твари – кружили над долиной, завывая, как грешники в Бездне. Один из них пронесся рядом со мной, и пальцы на моих руках онемели так, что я едва не выронил лук.