Зину встретила приятная женщина лет тридцати.

— Простите, — растерялась Крестовская, — но я видела другую заведующую.

— Да, я временно исполняю обязанности, — печально сказала женщина. — Прежняя заведующая умерла, и меня назначили только неделю назад.

— Умерла? — отшатнулась Зина.

— Да. Нас пытались ограбить. Вломились в ее кабинет ночью и ударили тяжелым предметом по голове.

— И что забрали?

— В том-то и дело, что ничего! Не смогли взломать сейф.

— Как это — вломились ограбить и не смогли открыть сейф? — не поняла Зина.

— В милиции подозревают, что это сделал один из наших постояльцев, бывший монах.

— Бывший монах? — переспросила Крестовская.

— Да. Свято-Успенского патриаршего мужского монастыря, здесь, в Одессе. Он был на 16 станции Большого Фонтана. Сейчас монастырь закрыт. Монах инвалид, и его отправили к нам. А вы, собственно, по какому вопросу?

— Да так, ради книг из библиотеки, хотела уточнить. Я еще к вам зайду, — Зина наплела еще какую-то чушь и сбежала. Женщина подозрительно смотрела ей вслед.

Матвеев не поверил своим глазам, когда на пороге кабинета увидел Зину. Она, не дав ему опомниться, буквально вывалила на него все об убийстве заведующей из приюта для слепых.

— Есть портрет этого бывшего монаха, фото, он в розыске? — Крестовская буквально хватала Кирилла за горло. Тот пошел искать. Отсутствовал долго. Все это время Зина буквально не находила себе места. Наконец Матвеев вернулся, держа в руках бумажный листок.

— Вот портрет. Наш художник нарисовал.

Это был карандашный набросок, но выполненный четко и достаточно хорошо. Зина ждала нечто подобное, но все равно, увидеть это воочию было страшно. На нее смотрело лицо слепого, того самого, что караулил ее под домом и пытался предостеречь. Теперь Зина знала, что этот слепой — бывший монах.

Монастырь… Времени на сон больше не было. Рассвет. Раннее утро. Путь в институт. Монастырь… Это слово преследовало Зину, было выжжено каленым железом в мозгу. Слепой монах. Федька-сектант. Пропавший Артем, изготавливающий колокола…

Раннее утро застало ее в библиотеке института. Быстро отыскав нужную книгу, она тихонько уселась в уголке, тоскуя о старушке-библиотекарше, чья душа незримо витала под высокими сводами. Зина знала, что душа ее всегда будет здесь. Так было справедливо: эта история началась с книг, и закончиться должна была тоже книгами.

— Какого черта ты приперлась в такую рань? Делать, шо ли, нехрен? — Злобный, скрипучий голос раздался совсем рядом, вынудил Зину оторваться от книги. На нее смотрела новая заведующая библиотеки. Крестовская не выдержала: резко встав — так, что даже стул упал на пол, — толкнула ее к стене, взяла за горло.

— Молчать! Знаю, что книжки тайком продаешь. А кто я, ты знаешь? Вякнешь мне еще раз, и… Знаешь, что с тобой будет?

— Я… Я… ничего… пусти… — прохрипела заведующая, растеряв весь свой боевой задор.

— Пошла вон! И помни — я слежу за тобой.

Заведующая унеслась со скоростью, неожиданной для ее веса и возраста. Зина вернулась к книге.

История возникновения монастыря была связана с трагической легендой о помещике Александре Теутуле. Однажды вечером на скале в его имении разожгли большой костер. Небольшое греческое судно пошло на огонь и разбилось о рифы. Почти все моряки погибли. После этого Александр Теутул, тяжело раскаиваясь в трагедии, в 1813 году решил передать свое имение на Фонтане, два участка по 25 десятин, церкви. Вскоре на месте имения появился монастырь во имя Успения Пресвятой Богородицы и маяк.

В 1814 году митрополит Гавриил с разрешения Святейшего синода основал архиерейское подворье. Монастырь появился в 1824 году. 1 июня 1824 года он был утвержден в разряде второклассных.

Вначале был устроен небольшой деревянный храм, а позже, в 1825 году, на его месте воздвигли каменный двухпрестольный собор.

В 1922 году монастырское имущество, все ценности и святыни были полностью конфискованы государством. Монастырь был закрыт, монахи разогнаны.

Однако на месте монастыря тайком остались жить обновленцы. Они появились как раз в 1922 году. Обновленчество — это было движение в православии, возникшее официально после Февральской революции 1917 года. Обновленцы были лояльны к новой власти, передали большевикам часть реликвий. Они заявляли о полной поддержке нового режима и проводимых преобразований. С 1922-го по 1926 год они были единственной церковью, официально признаваемой властями.

В 1936 году была взорвана главная святыня монастыря — храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Официально монастырь все-таки прекратил свое существование.

Зина стояла возле дощатых ворот. К ее удивлению, они были открыты. Крестовская толкнула вросшую в землю калитку и вошла на подворье монастыря. В глаза ей сразу бросилось царящее здесь запустение. Она медленно пошла по двору. Впереди виднелись руины, почерневшие от снега и дождей. Там гнездилось воронье. Было удивительно тихо. Напротив руин виднелся целый двухэтажный каменный корпус.

— Не велено бродить здесь, гражданочка, — откуда-то сбоку появился сгорбленный старик в рубахе, по-крестьянски перевязанной веревкой, — закрыто. Ходить не велено.

— Вы сторож? Здесь никого нет? — спросила Зина.

— А кому тут быть, окромя воронья. Днем я тут сторожу, а вечером ворота запирают. Ничего в господнем месте уже нет.

— В святом месте? — чуть поправила его Зина. — Чем же оно свято?

— Э, не понимаешь ты, гражданочка. Ты лучше домой ступай. От греха подальше.

Крестовская всматривалась в морщинистое лицо старика, похожее на печеное яблоко, и вдруг решилась. Это было вдохновением, озарением свыше!

— Меня Федор прислал, — тихо сказала она, — к Артему. Да пожертвование велел тебе передать. Вот.

Старик отшатнулся, но при виде денег, протянутых Зиной, подался назад.

— Прошу тебя… — тихо сказала она, — не будет ему от меня вреда. Но мне это очень важно.

— Что ж… Если врешь мне, страшный грех берешь на свою душу. Накажет тебя Господь.

— Нет греха, Христом Богом клянусь, — твердо сказала Зина.

Тяжело вздохнув, старик повел ее к каменному корпусу. Крестовская молча следовала за ним. В небольшой комнатушке сидел пожилой мужчина с длинной бородой. На столе перед ним возвышался небольшой медный колокол. Вооружившись инструментами, мужчина наносил на колокол резьбу. Время от времени раздавался мелодичный звон, пронизывающий всю душу.

— Чем обязан? — увидев Зину, он прервал работу и нахмурился. Старик поспешил ретироваться.