хрустит, наконец-то проскальзывает мысль. Я хочу потерять сознание, чтобы не испытывать боль. Нет, не ту, что сейчас разливается по телу, призывая инстинкт самосохранения на помощь. Ту, что я помню.

Я знаю, зачем ему нож.

Вот, что делает со мной страх. Но он вновь бьет недостаточно сильно.

Голова ужасно кружится, а я уже плохо понимаю, где верх, а где низ в перевернувшемся мире. Может быть даже хорошо, что сейчас я не вижу ничего. Сильная рука сжимает мои волосы, а я цежу сквозь окровавленные зубы.

— Не верю, — выплевываю Самсону в лицо, — ты так просто меня не проведешь, Саш.

— Детка, а ты совсем двинулась, да?

— Должно быть что-то еще, — слизнув кровь с губ, я снова выплевываю слюну, — ты же не просто так обратил его, да, Саш? Что-то было. И про это что-то по своей глупости узнала я. Слишком много чести одной человечке, слишком.

Пальцы в моих волосах расслабляются и я обессиленно роняю голову, касаясь подбородком груди.

Сквозь пелену перед глазами пробивается свет. Стараясь дышать спокойнее, я часто моргаю, сбивая мешающую разглядеть хоть что-то вокруг влагу ресницами. Так и есть. От постоянных ударов повязка сбилась, открыв тонкие щели у пазух носа.

Хоть что-то.

Земляной пол. Вот почему шаги показались странными. Я стою на твердой земле. Землянка? Что за декорации вокруг на этот раз? Хочется задрать голову, чтобы рассмотреть все получше, но тогда Самсон сразу все поймет, а терять связь с миром очень не хотелось. Медленно поворачиваюсь всем телом вправо, пытаясь разглядеть, что позади. Там стена? Или пустое пространство? Ноги связаны, но удерживает их какой-то подвижный груз у меня за спиной.

К чему привязана веревка наверху?

Свет тусклый. Освещение явно не предназначено для каких-то кропотливых работ. Расслабив тело, я повисаю на одних руках, пробуя крепление на прочность.

Скрип.

Мгновенно вновь упираюсь на ноги. В ушах шумит, но даже так я различаю, что Самсон, переведя дух, вновь движется ко мне. Кажется, не понял, что я делала.

Очень интересно.

Новый удар по лицу вместо ответа на вопрос, кажется, уже не доставляет столько боли.

Я знаю, что крюк на потолке не предназначен для человеческого веса. Осталось лишь подобрать момент.

Глава 27

Через тонкую щель видно, как капли крови впитываются в жесткую землю. Я хрипло дышу ртом, прерываясь на кашель. Бока гудят, при каждом вздохе отзываясь болью. Будет удивительно, если ребра останутся целы. Слюна тонкой красной нитью тянется вниз, срываясь от кашля.

Оживший кошмар.

Я теряю связь с реальностью, рывками возвращаясь в сознание. Упрямый мозг цепляется, не позволяя передохнуть в небытии.

— Детка, как насчет выпить? — раздается над самым ухом, а я послушно киваю.

Кровавые пятна на земле кружатся, не позволяя сфокусироваться. И все же он не использовал нож.

Пока.

Вино льется мне на голову, а я пытаюсь языком собрать капли, стекающие по волосам и лицу. Попадая в раны, алкоголь щиплет, вынуждая тихо постанывать. Воспользовавшись моментом, я трусь лицом о плечо, сильнее стягивая повязку.

— Солнце и все эти религиозные атрибуты, — шепчу я, стараясь разглядеть хоть что-то еще, способное помочь.

— Твоя кровь, детка.

Понятно. 47-я не убила вампира, но, ослабив его, снизила и уровень влияния на него. Но даже учитывая то, что свою физическую силу Самсон растерялся, это никак не сказалось на его способности внушать. За три года я ни разу не заметила, что человек, которому я привыкла доверять, на самом деле был лишь маской моего давнего врага.

— Она хотя бы существовала? — осторожно двигая запястьем, я растягиваю веревку сильнее. — Жена Палыча?

— Детка, конечно, да. Первые года пол, наверное. А дальше достаточно было использовать ее маску в ваших воспоминаниях для устойчивой иллюзии. Но тебе же понравилось? Палыч, классный же получился мужик?

Я снова киваю, в очередной раз с силой оттягивая плечом ткань на лице.

— Что с детьми?

Самсон смеется, но как-то… неуверенно? Я замечаю перемену лишь мельком. Это больше похоже на нервный смешок, чем на полноценный смех. Ну или у меня уже глюки. Потому что в следующую секунду новый удар обжигает живот, выбивая воздух и орошая землю у моих ног новыми каплями крови. Запястья больно сжимает растянувшаяся веревка. Почти.

Это даже неплохо.

— Милая, а зачем нам дети? Я думаю, что это мы сможем обсудить уже после, — рычит он, а я часто моргаю, пытаясь понять, о чем говорит Самсон.

После?

Я приподнимаю голову, рассматривая спину Самсона уже в приличную щель, а Самсон будто с силой растерял последние мозги, потому что и этого не замечает.

— Бункер, — вновь шепчу я и дергаю рукой сильнее.

Веревка врезается в кожу, но наконец продвигается немного по кисти. От радости перехватывает дыхание, но я заставляю себя дышать ровно. Еще не хватало, провалиться на такой глупости. Древний вампир способен по дыханию понять, что идет не так. Даже если учитывать, что он растерял силы, так рисковать единственным шансом было нельзя. Методично двигая кистью, я продолжаю сверлить взглядом спину Самсона.

Видимо, что-то случилось с ним самим, раз древний старается не поворачиваться ко мне лицом. Внешность Александра Мартинаса скорее всего сильно изменилась из-за обжигающей постоянно изнутри 47-й. Вряд ли, раны затянулись полностью, как и мои. Поэтому он старается не поворачиваться и завязал глаза?

— Попытка показать, что я лишь пища? Что это? — выкашливаю я, снова прокручивая запястье.

Ворс уже не впивается в кожу. Веревка практически скользит по ней.

— А кто ты, детка? Просто еще один глупый маленький кролик, что почему-то решил, что способен понять то, что происходит в голове высшего существа. Ты никогда не поймешь этого, — смех Самсона отражается от стен, — наши инстинкты слишком далеки от твоих. Пища, плоть, красивая картинка — все, детка. Это все, что ты есть. А с этой отравой внутри, в грязном бункере, ты — только плоть.

Я не успеваю над этим подумать, потому что сейчас Мартинас вновь поворачивается ко мне спиной, а растянутая веревка послушно скользит по запястью. Осторожно освободив правую руку, я стягиваю повязку и, крепче перехватив жгут, из последних сил тяну за него. Крюк вырывается из потолка, обдавая меня пылью. Не удержавшись на ослабевших ногах, я падаю, врезаясь ноющим боком в землю, а вампир резко разворачивается, сжимая в руке нож. Я старательно прижимаю освобожденную руку к связанной, надеясь, что в тусклом свете лампочки и пятнах крови вампир сразу и не поймет, что мне удалось немного освободиться.

Боль сковывает ребра, вынуждая дышать