– Месяц назад, такой же тёмной ночью, от Злобного Камня в сторону Туркмении увезли мою дочь. Ты можешь помочь мне найти презренных грабителей?У меня с ними разговор особый,– отогнутым большим пальцем правой руки он коснулся горла и резко провёл по нему, показывая, о чем пойдет речь.

– Я помогу,– без раздумья согласился Нуры.

Процессия тронулась в путь. Медленнее всех двигался наездник на ишаке. Гулистан, сдерживая поводья, старалась ехать рядом. Подъезжая к Злобному Камню, глава семейства замедлил движение и с ненавистью посмотрел на вершину, где продолжались торги. У пандуса, ведущего в гору, Нуры предложил поговорить о его дочери с отдыхающими у речки. Отец и сопровождавшие его возбужденные сыновья, спешившие и идущие на почтительном расстоянии, подошли к кроне большего дерева, под которым на кошме предполагали увидеть две фигуры, завёрнутые в одеяла, но их не оказалось. Ветер сдул их, сдул вместе с одеялами, от которых не осталось и следа. Снующий хозяин хижины, знавший многое, но наученный горьким опытом и хранящий нейтралитет с любым, пришедшим на его территорию, не собирался раскрываться. Вместо слов, он предложил отведать заказанный шашлык, оказавшийся невостребованным. Пища, приготовленная неизвестно для кого, так и осталась не тронутой. Нуры предложил своему спасителю вернуться через неделю к Злобному Камню, заказать еду и в спокойной обстановке поговорить с хозяином хижины о том – о сём и, как бы между прочим, попытаться что-нибудь выведать. После не долгих сборов они тронулись в путь.

Бяшим первым въехал на ишаке в свой аул. За ним следовали светящаяся и счастливая Гулистан и кортеж из наездников. Радости у встречающих, не было предела.

Нуры любил рассказывать своим детям, как он, сидя на ишаке, въезжал в аул в сопровождении конного эскорта. Иногда менялась композиция. То он въезжал на коне вместе с Гулистан, держа её за руку, то кортеж окружал въезжающих со всех сторон, а то вырвался вперед, чтобы оповестить аул об их появлении, но всегда он выглядел победителем.

С незапамятных времён, обосновавшийся на рынке Валентин Аверин, работал продавцом плова. Подождав, когда выкипит вода, он закрыл казан деревянной крышкой и, на слабом огне, ожидать, пока плов дойдёт до кондиции. Он взял в руки флейту, и, присев на табуретку, начал выводить протяжную мелодию. До десятиминутной готовности блюда на горизонте появился Гринго, возглавляющий в городе бандитскую группировку, о которой знали горожане и о существовании которой «не догадывалась» полиция. Вертлявая походка молодящегося мужчины высотой полтора метра вместе с белой кепкой, закрывающей лоб, отличала его от следующих за ним высокорослых парней. Команда, бравируя решительностью, выделялась от обычных людей накаченными мускулами, наличием импортных спортивных костюмов и оттопыренными карманами, полными купюр. Дело не только в мускулах. Чтобы руководить ватагой, требовались ещё маленькая головка предводителя, заострённый нос, пронзительный взгляд, язвительная улыбка и сросшиеся, на переносице, брови. Никто толком не знал, откуда появилась его кличка. Ходили слухи, что она произошла при сокращении фамилии то ли Григорьева, то ли Григоряна. В результате получилось прозвище Гринго, с которым предводитель сросся, будто с ним родился,. Сограждане кличку обладателя огромного денежного кошелька, произносили почтительно и одновременно презрительно и издевательски, видя перед собой богача, нажившего богатства нечестным трудом. Гринго по-хозяйски подошёл к котлу.

– Что там у тебя?– небрежно произнёс он, играя роль хозяина, с оттенком старого знакомого,– покажи, что ты сотворил.

Валентина не удивился обращению. Любой, кто подходил к казану, мог запросто спросить его о приготовлении плова и становился знакомым. Не встречаясь лично с Гринго, он представлял, кто стоит перед ним. Работая будто в цирке, Аверин сделал резкое движение и круглый деревянный щит, служивший крышкой, очутился в вертикальном положении. Из котла выбил пар. Пахнуло запахом готового плова. Набухшая масса белого риса, как покрывало, скрывало содержимое. Каждая рисинка лежала отдельно одна от другой.

– Ну-ка, перемешай,– тоном знатока скомандовал Гринго, предвкушая появление новых запахов.

Валентин взял стоящий рядом черпак и с явным удовольствием перемешал содержимое. Букет пряностей вместе с запахом баранины, лука и моркови, окрашиваемым рисом в желтый, протеиновый цвет, начал исходить из казана.

– Остаётся попробовать, чтобы оценить мастерство,– заметил Гринго.

– Можете не сомневаться,– сказал Валентин.

Он порылся в шкафу, вытащил сервировочный фарфоровый набор из тарелок, предназначенных для высоких гостей, и положил несколько завышенных порций плова. Тарелок оказалось только четыре. Одной не хватило и пятому члену команды, пришлось довольствоваться, алюминиевой плошкой. Гринго сел на стул, за отдельный столик. Его команда вчетвером, без лишних слов, разместилась за соседним столом и начала шумно есть, не упуская из виду босса и подшучивая над окружающими людьми, ожидающими массовой раздачи плова. .

– Садись, гостем будешь,– пошутил Гринго, приглашая Валентина к столу.

У стола стоял единственный стул, на котором сидел он сам. Чтобы сесть, необходимо было принести второй, стоящий у казана. В шутке сквозила издёвка, с которой обычно, играя в демократию, обращаются правители, снизошедшие до разговора с простым людом.

– Спасибо,– ответил Валентин.– Я постою.

– Что-нибудь выпьешь?– спросил Гринго.

Валентин молчал, вслушиваясь в гул, исходящий от базара. Многим не терпелось отведать плова, но они выжидали.

– Что? Плохо слышишь?– повторил вопрос Гринго тоном, с каким хозяин обращается к своей собаке.

– На работе не пью,– односложно ответил Валентин.

– Правильно делаешь,– одобрительно закивал головой Гринго, но затем, как ни в чём не бывало, повторился,– а может быть выпьешь?

– Я уже сказал, что на работе не пью,– сдержанно ответил Валентин.

– А я выпью,– молодецки улыбаясь, подергал плечами Гринго.– Принеси мне бутылку армянского коньяка.

Валентин улыбнулся широкой улыбкой, радуясь, что желание хоть в чём-то не угодить сидящему типу, совпало с запретом, установленным администрацией базара.

– Не положено, – стараясь выглядеть вежливым, сказал он.

– Ты что? Не хочешь заработать?– спросил Гринго.

– Хочу, но не рискую.

Гринго демонстративно раскрыл пятерню и двинул её в сторону Валентина с намерением закрыть ему пасть. Не завершив желание, он призывно щёлкнул пальцами и обернулся к соседнему столику. Один из сидящих подручных, тут же вскочил, готовый по команде отмордовать или раздавить обидчика. Однако перед ним стояла более прозаическая задача.

– Хотел угостить приятеля армянским коньяком,– обращаясь к вскочившемуподручному, вкрадчиво сказал Гринго,– а он на работе не пьёт. Я тоже на работе не пью, но разве мы на работе?