Круг поиска постепенно сужался – отпадали квартиры, где были распахнуты настежь окна, где не было штор, где с утра до вечера толклись дети, бабушки и прочий праздный люд. Вряд ли в таком бедламе будут работать наблюдатели. Особое внимание обращали на пустые с наглухо зашторенными окнами и малонаселенные квартиры, на загроможденные балконы…

Два раза в сутки отправляли зашифрованные электронные отчеты, цифровые фотографии и видеофрагменты. Кому отправляли, куда, зачем – сами не знали. И не стремились узнать. Потому что еще на той, прошлой, работе отучились проявлять излишнее любопытство.

Про себя, конечно, понимали, что объектом интересуются неспроста, что после, когда они закончат свою работу, на него наедут по полной программе, если чего хуже не сотворят. Потому что вряд ли слежку заказала любящая и желающая выявить измену жена и вряд ли милиция, которая с такими делами справляется сама. Скорее всего конкуренты или даже друзья, которых он чем-то не устраивает.

Но это их дело. А филеров – пялиться в окуляры и держать язык за зубами. За что им и платят… Неважно, кто платит…

“…Неважно, что дорого, – размышлял про себя тот, кто платит. – Время дороже денег. Время в отличие от денег – невосполнимая величина”.

Наверное, где-то он промахнулся, переплатил, нанял не тех, кого следовало, послал не туда, куда надо… Наверняка промахнулся. Но все равно… вряд ли промахнулся. Когда бьешь по площадям, массированно бьешь, все равно куда-нибудь да попадешь. Хоть одним-единственным снарядом, да попадешь!

По крайней мере очень хочется попасть!

Ну-ка, что там нового?.

Из разбросанных по просторам мировой паутины ящиков трудолюбивый, как паук, Резидент стаскивал информацию в свой компьютер. Сортировал ее. И отбрасывал лишнее.

Лишнего было много. Почти возле каждого объекта наблюдалась какая-то возня. Но это была не та возня. Это была любительская возня воров-домушников, присматривающихся к обещающим богатую добычу окнам, местных оперативников, отлавливающих воров-домушников, и ревнивых мужей, подкарауливающих возле роскошных апартаментов новорусских “объектов” своих изменщиц-жен.

Все это была мелюзга. Настоящая рыба в расставленные сети идти не желала. Ну никак не желала!.. Ни в Москве, ни в Хабаровске, ни в Вологде…

Пока вдруг однажды…

В стране, где перестает работать закон, законом становится беззаконие. Ведь природа не терпит пустоты… Продавец на рынке, вступая в ежедневный конфликт с законом, обсчитывает покупателя на узаконенных пару рублей. Узаконенных, так как владелец палатки обещал их ему в качестве гарантированного приварка к зарплате. Ну или не обещал, а тот сам догадался. Потому что нетрудно догадаться, когда все так делают.

Владелец палатки, вместо того чтобы платить налоги, отстегивает дань рэкетирам, отстегивает в торгинспекцию, санэпидстанцию и много кому еще отстегивает. И покрывает расходы за счет покупателя. Совершенно по этому поводу не переживая, так как за нарушение правил торговли с него особо не спросят, а вот за “неотстежку” – по всей строгости существующего беззакония. Вплоть до исключительной меры…

Ну и спрашивается, кого будет больше уважать рядовой российский гражданин?

Нет, конечно, можно обратиться в милицию… Если есть что отстегнуть. И если можешь отстегнуть больше, чем может отстегнуть противная сторона.

А если не можешь, то остается пойти и пожаловаться на коррупционеров в погонах в Прокуратуру! Если, конечно, найти способ убедить Прокурора, что они преступили Закон.

Как убедить?

Ну как убедить… А то вы не знаете, как убедить…

И благодаря силе своего убеждения довести дело до суда!

Где все свидетели дружно откажутся от своих показаний, потому что их попросят отказаться.

Но можно попытаться опротестовать решение суда. Хотя это потребует таких весомых аргументов…

Так что же, неужели не осталось в стране честных Прокуроров и оперов?!

Остались. Например, в милицейских сериалах. Но даже и они, герои без страха и упрека, запросто перешагивают через статьи Закона – без санкции Прокурора вламываясь в жилища подозреваемых, подбрасывая им вещдоки или используя другие милицейские “хитрости”.

В чем их винить трудно, потому что с беззаконием проще бороться беззаконием.

Такая жизнь.

Такое время.

Такая страна.

И что тогда говорить о ее Хозяине, над которым вообще никого нет, которому даже отстегивать никому не надо, потому что выше его “крыши” “крыши” нет. И есть соблазн, не увязая в бюрократической волоките, решать вопросы быстро и легко…

А что вы хотели – каков “приход”, таков и “поп”. Такая религия…

– “Шестой” вызывает “Первого”.

– “Первый” слушает.

– “Объект” движется по улице…

– Понял тебя. “Шестому” отбой. “Четвертому” и “Седьмому” переместиться в квадрат семнадцать.

– Понял тебя…

– “Второму”…

Вокруг “заряженного” Посреднику “болвана” крутилась безостановочная карусель двойной слежки.

– “Двенадцатому” принять объект на пересечении улиц…

– “Девятому” блокировать подходы со стороны…

В недалекой девятиэтажке, на восьмом этаже, в затемненной комнате, перед двумя десятками мониторов сидели два человека. Они видели окна квартиры объекта, улицу в обе стороны, видели входную дверь, лестницу, кабину лифта… Видели, как на углах зависают “Шестые”, “Седьмые” и “Тринадцатые”. Как они перемещаются, изображая случайных прохожих. И видели просто прохожих, которые, если мелькали на мониторах более двух раз и не имели местной прописки, переходили в разряд подозрительных прохожих.

– “Брюнет” на четвертой камере, – кивал один из наблюдателей на монитор.

– Вижу, – отвечал его напарник. “Брюнет” за последнюю неделю появлялся трижды и примерно в одном и том же месте.

– Наезжай на него.

Четвертая камера наезжала. Лицо брюнета приближалось, росло на экране монитора. Медленно крутились кассеты в видеомагнитофонах, фиксируя его лицо на пленке.

– Есть.

– Оцифруй его.

Картинка на мониторе замирала и прокручивалась в обратную сторону.

– Стоп! Давай этот план. И этот…

Вырезанные из видеозаписи фотографии – фас, профиль и еще один фас – были рассыпаны на отдельные нечитаемые фрагменты, по отдельности сархивированы, зашифрованы и сброшены по электронной почте на два десятка электронных адресов, Где расшифрованы, разархивированы, сведены воедино и распечатаны на цветном принтере.