— Я не могу, — провозгласив однозначный отказ, Мистрисс словно постарела еще сильней, приготовляясь к последней, возможно, смертельной схватке с чароплеткой-бесихой. — Я клялась Уроборосом, что отдам его первому, кто проведет меня в Третий Провал.

— Я знаю силу этой клятвы и не заставлю тебя нарушить ее, — сумрачно сказала Акнир.

— Но я помогу вам, чем смогу.

— А что вы можете? Что узнал ваш шпион? Тот, которого вы приставили к Врубелю? Как его имя? — дочь Киевицы проявила беспокойство, и Чуб поняла: она думает сейчас об отце.

— Я зову его Жаном. Но он ничего не узнал.

— А какое отношение к Проваллю имеет Ирининская церковь?

— Не знаю… я слыхала, что в Третьем Провале есть церковь — христианская. А то, что здесь неподалеку стояла церковь святой Ирины, я прочитала в путеводителе, — магиня подняла с пола книгу и протянула им. — Вам уже известно, как именно работает Третий Провал?

— У нас есть две отмычки. Приготовь нам Рябиновку и занеси в нашу личную уборную, где она, тебе укажет директор, — отдала последний королевский приказ дочь Киевицы. — И последний вопрос: кто из твоих душечек — Демон?

— Кабы я могла управлять Демоном, разве ты бы смогла победить меня? — иронично ответила Мистрисс вопросом на вопрос.

Она отвернулась, поставила откатившийся круглый столик на четыре ноги, нагнулась, смахнула с украшенной опалами крышки несуществующие крошки и вдруг подняла глаза на Акнир:

— Знай, ведьма, я не слепа… я вижу, кто ты. Ты родилась из смерти, оттуда вся твоя сила! И не гордитесь, что взяли надо мной верх. Бесы сильны. Но они не преданы вам. Они не защитят вас тогда, когда сами вы дадите слабину… а рядом со мной три тысячи душ. И для каждой из них я — родной дом. Я — их единственный рай!

— Почему ты вспомнила Демона? — встревоженно спросила Чуб, когда они вышли.

— Душки слабы, — сказала веда, — с помощью некроманта они могут двигать предметы, но у них недостаточно сил, чтобы зарезать человека. Столкнуть с лестницы, довести до безумия — да. Но бросить нож в тебя, да еще с такой силой, мог только человек… или Демон.

— Наш Киевский Демон?

— Он не единственный… если после смерти в душе остается слишком много энергии и она не попадает ни в ад и ни в рай, со временем она становится Демоном.

— Так от обычной души Демон отличается только силой?

— Свободой, — поправила ведьма. — Никто не в силах им управлять… ни веда, ни некромант. Демон — сама свобода! Именно этим его образ и привлек Михаила Врубеля.

— Выходит, любой человек может стать Демоном?

— Что тебя так удивляет? Ведьмы — тоже люди. Более того, все ваши святые были когда-то людьми. И ваш Бог был одним из вас… После смерти человек может стать кем угодно.

— И попасть в ад может тоже?

— Может и в ад, — мрачно сказала Акнир и, сделав пару шагов, угодила прямиком в персональное пекло, или чистилище — смотря как посмотреть.

Возвращаясь в буфет, они столкнулись нос к носу все с тем же посыльным из «Жоржа», только теперь увидели его не со спины, а с лица, и оное заставило Акнир онеметь.

— Па… па…па-звольте! — решительно остановила она рыжеватого блондина, бывшего ее отцом (точнее, заподозренном в этом акте творения). В решительности ведьмы сквозили неуверенные нотки. — Не встречались ли мы с вами недавно ночью в Козьеболотном переулке?

— Пойдем-ка, — моложавый «папаня» схватил «дочь» за локоть и силой потащил за угол. — Прошу, объяснитесь. Чего вы хотите от меня, mademoiselle? — спросил он сурово.

— Так ты шпионишь за Врубелем, по просьбе Мистрисс Фей Эббот?

— Позвольте сообщить вам, что это не ваше дело, — ответил он, презрительно кривя губы под рыжей лентой усов. — И с людьми, которые суют свой длинный нос в чужие дела, порой случаются крайне неприятные вещи.

— Длинный нос? — заметно обиделась дочь. — Не длиннее, чем у тебя, между прочим! — Куда только подевалась королевна, высокомерно раздававшая распоряжения директору цирка и некромантке-магине? Веда вдруг напомнила Чуб закомплексованную школьницу, неумело пикирующуюся со старшеклассником.

— Вы поняли мою мысль, mademoiselle? — холодно поинтересовался посыльный.

Теперь, когда у Даши появилась возможность его рассмотреть, она признала «папаню» весьма симпатичным, светлоглазым, с очень светлой кожей и правильными, даже аристократическими, чертами лица, но ужасающе самоуверенным и столь же ужасающе похожим на Акнир, хоть сам он, похоже, в упор не видел их сходства.

— Как ваше имя? — отказалась понимать его ведьма.

— Вольдемар.

— Фу… какая безвкусица.

— Как прикажите, mademoiselle Мими, — передразнил он ее.

— А может, вы Жан?

— Может, и Жан. Может, и Жан Вальжан.

— А может, вы просто шпик? Тогда я могу заплатить вам больше, чем Мистрисс. Или больше, чем та дама под вуалью, которая тоже обратилась к вам… верно?

— Дама под вуалью? Занятно. Откуда вы взяли, что я служу ей?

— А разве не так?

— Я сам себе господин.

— Потому вы следили за нами?

— Я шел за вами исключительно для собственного удовольствия.

— В чем же удовольствие, позвольте узнать?

— Не в чем, а в ком, — симпатичный Жан Вальжан посмотрел на Дашу взглядом кота, заприметившего смачный шмат сала, и его взор потеплел. — Вы ведь старшая… угомоните сестрицу. Я вижу, что вы умнее, спокойнее.

— Вот чего нет, того нет… — честно призналась Землепотрясная Даша Чуб.

— Зато вы красавица! Хоть есть на что посмотреть. Как ваше настоящее имя?

— Даша, — Чуб внезапно распылалась в улыбке.

— Не желаете ли сходить со мной на концерт в Купеческий сад? Или в «Шато»… вы уже видели тамошнее диво — настоящие электрические фонари? Ночью там светло словно днем! Не откажетесь совершить моцион?

— А почему бы и нет?

— Ты пойдешь с ним? — ошалела Акнир.

— А почему бы и нет?

— Пойдем-ка отсюда… — ведьма схватила старшую «сестрицу» за руку и силой поволокла ее прочь.

Но все никак не могла расцепить взгляды этих двоих!

— Пока, Вольдемар!

— Пока, Даша! — послал он ей воздушный поцелуй на прощание.

Утреннее выступление давно завершилось, и младшая «сестра Мерсье» завела старшую на пустую, холодную, покрытую тырсой арену.