В коридоре царил полумрак. Горели только две настенные лампы, заключенные в матовый абажур. Я переступила порог и бесшумно притворила дверь. Сделала два шага и оказалась возле двери дядюшкиной комнаты. Открыла ее и нырнула в темноту.

Дядюшкина комната, если вы помните, находилась рядом с тетушкиной.

Я подошла к стене, разделяющей их, приставила к ней горлышко вазы и приникла ухом к дну.

Слышимость была прекрасной. Нечто подобное мы делали в пионерском лагере, когда шпионили за мальчишками. Этому приему научила меня подружка Катя, дай бог ей здоровья!

Никогда не знаешь, что может пригодиться тебе в этой жизни.

Голос тетушки звучал глухо и гулко, как в трубе, но разобрать слова я могла без труда.

Тетушка говорила отчетливо и холодно.

– Что значит «упустили»?

– Прокололись, Елена Борисовна, – признал незнакомый мне мужской голос.

– Что значит «прокололись»? – настаивала тетушка.

– Он понял, что за ним присматривают.

– Поэтому и сбежал?

– Нет, – смущенно признал мужчина. – Виталик дал маху. Насыпал ему в минералку… ну, то самое…

– Я поняла, – холодно перебила тетушка.

– А вода разлилась. Уж не знаю, как у него в номере оказалась кошка, но кошка эту воду… того…

Тетушка промолчала. Волосы на моей голове стали дыбом. Насколько я понимаю, тетка объявила охоту на своего мужа. И приговорила его к той же смерти, к которой муж приговорил ее.

Милое семейство, ничего не скажешь.

– В общем, он вернулся и увидел кошку.

Мужчина замолчал.

– Ну? – сухо поторопила тетка.

– А утром мы его уже не досчиталась. Слинял.

– Кто-нибудь ночью дежурил у гостиницы?

– Нет, – признал мужчина.

– Почему?

– Мы думали, уже не нужно… Воду-то оставили.

– Воду оставили, – повторила тетка деревянным голосом. Прошлась по комнате и велела:

– Отыщите его.

– Уже ищем, – начал мужчина. – А аванс…

– А на аванс не рассчитывайте, – оборвала его тетка.

Настала напряженная пауза.

– Почему не рассчитывать? – спросил мужчина вкрадчиво.

– Потому что речь идет уже не о деньгах, – объяснила тетка почти любезно. – Речь идет о том, как вам выйти живым из этой неприятной истории. Если через неделю вы его не найдете…

Тетка помолчала и мягко договорила:

– Я вас уволю.

Я услышала, как упал стул.

– Тихо! – велела тетка, чуть повысив голос. Простучали каблучки по паркету, открылась дверь в коридор. Минуту тетка напряженно прислушивалась к тишине ночного дома, потом дверь закрылась, и она вернулась назад.

– Вы хотели что-то сказать? – осведомилась тетушка тем же тоном гостеприимной хозяйки.

– Н-нет, – запнувшись, ответил собеседник.

– Очень разумно с вашей стороны, – одобрила тетка. – Можете идти.

И повторила вполголоса:

– Неделя!

– Я понял.

Дверь в коридор распахнулась. Я оторвалась от вазы, на цыпочках подошла к стене, смежной с коридором, и прислушалась.

Тяжелые мужские шаги, смягченные мягким ковром, удалялись по направлению к лестнице. Вот скрипнула деревянная ступенька, послышались невнятные голоса гостя и дворецкого…

Едва слышно открылась входная дверь и тут же почти бесшумно закрылась. Заурчал автомобильный мотор.

Ясно. Гость отбыл восвояси.

Я вернулась к стене, разделяющей комнаты моих родственников. Приложила вазу к стене, прислушалась.

Тетушка ходила по комнате. Ходила безостановочно, как автомат, как зверь в клетке. Потом открыла дверь и вышла в коридор.

На мгновение я облилась холодным потом. Неужели она решила заглянуть ко мне?

Если так, то я пропала окончательно!

Но тетушка не подошла к моей двери. Ее шаги по мягкому ковру были неслышными и легкими, о том, что она спускается вниз, я поняла только по легкому скрипу ступеньки.

В холле зазвучали негромкие голоса. Тетушка что-то сказала дворецкому, тот почтительно ей ответил.

Я не стала дожидаться ее возвращения. Распахнула дверь, одним прыжком преодолела расстояние до своей комнаты и юркнула в спасительную темноту.

Прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Мое испуганное сердце подпрыгнуло и застряло где-то в миндалинах.

– Ничего, от страха не умирают, – ворчливо произнесло благоразумие.

И я была вынуждена с ним согласиться. Добралась до кровати, свалилась на нее и необыкновенно быстро уснула.

Наутро меня разбудил телефонный звонок. Спросонья я потянулась к городскому аппарату, стоявшему на тумбочке возле кровати. Но потом сообразила, что звонок мне незнаком.

Я села на кровати. Огляделась.

Звонок шел откуда-то со стороны кресла. Вернее, со стороны журнального столика, на котором лежала моя сумка. А в сумке находился мой мобильный.

Я вылезла из постели. Добрела до сумки, пошарила в ней и извлекла свою трубку. Мобильник надрывался переливчатой птичьей трелью.

Интересно, кто может мне звонить?

Я посмотрела определитель номера.

Черточки. Номер не определился.

Отчего-то я испугалась. Наверное, потому что вспомнила о Викторе. Неужели он каким-то образом разузнал мой номер?!

Не может быть!

Я нажала на кнопку включения сети и дрожащим голосом сказала:

– Алло…

– Лера!

Я вздрогнула еще раз и присела на подлокотник кресла. Я уже отвыкла от своего настоящего имени, и оно подействовало на меня, как электрический разряд.

– Слушаю, – прошептала я.

– Узнаешь?

Я пожала плечами. Голос был мужской, смутно знакомый, но определить, кому он принадлежит, я не смогла. Поэтому честно ответила:

– Нет.

– Юрий Васильевич, – представился собеседник иронически.

– Не знаю тако… – начала я, и тут же вскрикнула:

– Дядюшка!

– Если хочешь, можешь называть меня так, – милостиво разрешил родственник.

– Где вы? – закричала я.

Дядя засмеялся злым смехом.

– Так я тебе и сказал!

– Нет, я не к тому…

Я спохватилась, что слишком громко ору, перешла в гардеробную, из нее в ванную и плотно прикрыла дверь. Села на любимое место – опущенную крышку унитаза – и зашипела в трубку: