— Да? Чем могу помочь?

Люди стояли, сбившись плотной группой. С первого взгляда было понятно, что сплотиться их заставил только страх. При обычных обстоятельствах они вряд ли стали бы иметь друг с другом что-то общее.

Тот, кто собирался говорить от имени собравшихся, — ну или, по крайней мере, тот, кто стоял чуть впереди остальных, — выглядел в точности как типичный участник Убийства Из-За Спорного Забора.

— Э-э, офицер…

— Да, сэр?

— Что вы тут делаете?

— Пытаемся поддержать мир. Тот мир, что вокруг, если быть точным.

— Но вы говорили, что в городе бунт и скоро должны подойти солдаты…

— Весьма вероятно, сэр.

— Резерфорд, прекрати заискивать, защищать нас — его долг, — вмешалась женщина, стоявшая рядом.

Всем видом она излучала уверенность в своем праве собственности, и Ваймс тут же перенес мужчину в другую категорию потенциальных клиентов. У этого типа был характерный бегающий взгляд домашнего отравителя, то есть мужа, который приходит в ужас от одной мысли о разводе, но вынашивает коварные планы женоубийства. И его можно понять.

Ваймс тепло улыбнулся даме. В руках она держала синюю вазу.

— Чем могу помочь, мэм?

— Что вы собираетесь делать для того, чтобы нас не зарезали в собственных же постелях? — резко вопросила она.

— Еще нет и четырех часов, мэм, но если вы соблаговолите сообщить, когда соберетесь ложиться спать…

Женщина выпрямилась с такой величавой надменностью, что Ваймс слегка опешил. Сибилла с ее двадцатью поколениями высокомерных предков за спиной и то не смогла бы с ней сравниться, даже включив свое герцогиньство на полную мощность.

— Резерфорд, сделай же уже что-нибудь с этим типом!

Резерфорд посмотрел на Ваймса. Ваймс представил себя со стороны: злодейски небритый, растрепанный, грязный и, возможно, слегка пованивающий. Он решил снять часть бремени с согбенной спины бедолаги.

— Может, вы с вашей дамой желаете присоединиться к нам и помочь с возведением баррикады? — поинтересовался он.

— О да, конечно, благодарю… — начал было Резерфорд, но его снова заткнули.

— Эта мебель выглядит грязной, — заявила госпожа Резерфорд. — А эти бочки, случаем, не из-под пива?

— Вы правы, мэм, но они пусты, — ответил Ваймс.

— Ты уверен? Я категорически отказываюсь прятаться за алкоголем! Никогда не одобряла алкоголь и Резерфорду не позволяла!

— Мэм, уверяю, рядом с моими людьми ни одна пивная бочка не останется полной, — сказал Ваймс. — По этому поводу точно не беспокойтесь.

— А твои люди трезвы и опрятны? — с подозрением спросила женщина.

— Когда без вариантов, то да, мэм, — уверил Ваймс.

Ответ, очевидно, удовлетворил женщину. В этом смысле госпожа Резерфорд очень походила на Ржава. Ей было важно, как говорят, а не что.

— Дорогая, думаю, будет лучше, если мы поспешим… — неуверенно начал Резерфорд.

— Без папы я никуда не пойду! — отрезала его супружница.

— Очень хорошо, мэм, — сказал Ваймс. — И где же он?

— На нашей баррикаде, конечно! Которая, позвольте заметить, гораздо лучше вашей.

— Весьма рад за вас и за нее, мэм, — сказал Ваймс. — Если ваш батюшка соблаговолит подойти к нам, мы будем…

— Э-э… Вы не совсем правильно поняли нас, сэр, — промямлил Резерфорд. — Он, э-э… именно что на баррикаде.

Ваймс покосился на стихийную баррикаду, потом присмотрелся внимательнее. На самой вершине горы перевернутой мебели виднелось мягкое кресло. Более пристальный взгляд мог разглядеть в нем спящую фигуру.

— Он очень привязан к своему креслу, — вздохнул Резерфорд.

— Когда-нибудь оно станет фамильной ценностью, — заявила его супружница. — Будь так добр, пошли людей за нашей мебелью. Только пусть обращаются осторожно и сложат там, где она не попадет под обстрел.

Ваймс кивнул Сэму и паре стражников, а госпожа Резерфорд, осторожно переступая через мусор, направилась к участку.

— Будет драка, да? — с беспокойством спросил господин Резерфорд.

— Возможно, сэр.

— Боюсь, в этом деле от меня мало проку.

— Не стоит об этом беспокоиться, сэр.

Ваймс подтолкнул мужчину за баррикаду и повернулся к остальным собравшимся. Он давно чувствовал на себе чей-то жгучий взгляд и теперь наконец определил источник жара. Это был молодой длинноволосый брюнет в черных брюках и сорочке с оборками.

— Это ведь ловушка, да? — спросил юноша. — Мы попадаем в твои лапы и нас никто никогда больше не увидит?

— Тебя никто ни к чему не принуждает, Редж, — сказал Ваймс. Он поднес сложенные рупором ладони ко рту и крикнул в сторону баррикады на Корсетном переулке: — Если кто-нибудь хочет к нам присоединиться, советую поторопиться!

— Но откуда ты знаешь, как меня зовут?! — воскликнул Редж Башмак.

Ваймс посмотрел в огромные выпученные глаза. Единственным отличием Реджа нынешнего от Реджа, оставшегося в будущем, было то, что констебль Башмак был несколько более сер и вдобавок сметан на живую нитку. Редж перешел в состояние зомби легко и естественно. Он был прирожденный мертвец. В некоторые вещи он верил так свято, что вечно был на взводе, словно пружина. Из него получился хороший стражник. А вот революционер вышел неважнецкий. Такие дотошно пламенные люди, как Редж, внушают настоящим революционерам беспокойство. Особенно его глаза.

— Ты Редж Башмак, — сказал Ваймс. — С Корсетного переулка.

— Ага, значит, на меня заведено секретное дело, да? — вскричал Редж с поистине жутким восторгом.

— Нет, не совсем так, А пока, будь добр…

— Готов поспорить, на меня заведено огромное дело с целый дом толщиной! — не унимался Редж.

— Ну, не то чтобы с дом, — ответил Ваймс. — Послушай, Редж, мы…

— Я хочу его видеть! Я настаиваю!

Ваймс вздохнул.

— Господин Башмак, мы не заводили на тебя дело. Мы вообще ни на кого не заводим дел, понятно? Добрая половина из нас умеет читать, лишь водя пальцем по строчкам. Редж, ты нам нисколечко не интересен.

Бегающие глазки Реджа на мгновение задержались на лице Ваймса, но, видимо, потом мозг юного революционера отверг полученную информацию как полностью не соответствующую его фантастическому представлению о действительности.

— Пытать меня все равно без толку, я ничего не скажу о моих товарищах по революционной ячейке! — заявил Редж.

— Хорошо, значит, пытать тебя не будем. Но может, ты…

— Мы так работаем, понимаешь? Никто из кадровых революционеров не знает ничего о других!