Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я понимаю, что ты не можешь об этом говорить, — сказал Томми. — Дело это темное. Но я тут слонялся вокруг пожарного депо и услышал последние сплетни: фельдшеры, которые выезжали на вызов, говорят, что там, на месте, был странный запах и что ковер был только что вычищен пылесосом, и что панталоны жертвы были надеты наизнанку. Сложив два и два, я чуть не вскрикнул. А если честно признаться, я вскрикнул. Ты всегда была потрясающе добра ко мне.
— Я эгоистически получала удовольствие, Томми. Ты был красавцем.
Изрядно напугав, он приблизился к ней на шаг прямо среди бела дня и, понизив голос, чтобы никто не услышал, произнес:
— Я еще могу снова им стать. После того, что ты для меня сделала, забудь, что я говорил тебе о Джейн. Она поймет. А если не поймет, пусть катится знаешь куда? Она холодная сука. Говорит, что все, чего я требую от нее в постели, противоречит ее религии.
Он предлагал себя, и его бесстыдство тронуло ее, но даже с двумя руками — а насколько полным может быть исцеление, купленное за одну жалкую карту таро, неизвестно — он был вчерашней новостью. Она предпочла бы пасть перед Дебби Ларком — о, этот черный треугольник меж белых бедер!
— Нет, Томми, даже не заикайся. Свое дело мы сделали давным-давно. Тогда было другое время, время много для чего. Теперь время совсем иное, а я — старая дама.
— Ты такая же сногсшибательная. Уверен, что ты все еще и такая же — как мы это называли? — сумасшедшая.
Почему-то этот намек оскорбил ее. А может, она лишь искала повод, чтобы оскорбиться.
— Не настолько сумасшедшая, чтобы продолжать молоть с тобой чепуху на виду у всего города, — фыркнула она. — Прощай, Томми. Берегите твою руку вместе с докторицей.
Отвергнутый, он на глазах скукожился, как будто она взмыла в воздух и смотрела с высоты флагштока на этого жалкого лысеющего рыбака, брошенного на тротуаре, пестревшем укороченными фигурами в легкой простой одежде, составлявшими летнюю уличную толпу.
Сьюки и Александра так нервничали, готовясь принять Криса Гейбриела на чай, что несколько раз наталкивались друг на друга, снуя по квартире.
— Ты собираешься открыто обвинить его? — спросила Александра, едва разминувшись в тесной кухоньке со Сьюки, когда та несла блюдо красиво разложенных печений от «Пепперидж фарм» в виде мужских фигурок со вкусом поочередно лимона и имбирного ореха, а Александра шла навстречу с маленькой японской пиалой соуса из рубленых мидий и крабового мяса под майонезом, который подавался к рисовым крекерам со вкусом морских водорослей, продававшимся только в магазинчике деликатесов, арендовавшем помещение у «Стоп энд шоп».
— Я уже это сделала, — ответила Сьюки. — После поминальной службы по Джейн. Он ничего не отрицал. Только не сказал, как он собирается это сделать. — Она снова опустила тот факт, что Крис, по его собственному признанию, наметил следующей жертвой «толстуху». После того как впервые умолчала об этом в машине по дороге домой, Сьюки начала выстраивать систему размышлений и намерений, скрытых от сестры-ведьмы так же, как в свое время она скрывала от родителей факт занятия мастурбацией и намерение уехать из дома — душного кирпичного полуотдельного дома в маленьком городке, на карте напоминающем тупой красный ноготок на конце одного из Пальчиковых озер в центральной части штата Нью-Йорк. Держа в тайне взрослеющую часть самой себя, она начала тогда видеть родителей в ином свете, они представились ей жалко-глупыми; и хотя она никогда не допускала даже мысли о своем превосходстве над Александрой, следовало признать, что по мере того, как в ее воображении развивалось представление о собственных добродетельности и самопожертвовании, старшая ведьма казалась ей все более сонной, рассеянной и пассивной. Она напоминала ей большую белую личинку, парализованную паучихой и живьем поедаемую изнутри выводком крохотных паучьих младенцев.
— И не надо спрашивать! — воскликнула Александра. — Я об этом даже думать не могу. Если мы воочию представим себе способ, то невольно начнем сами воплощать его.
Эта мысль показалась Сьюки настолько странной, что она спросила:
— Ты как вообще-то?
— Устала, — призналась Александра.
— Плохо спишь?
— Я с трудом заставляю себя не спать днем, а ночью наоборот: несколько часов глубокого сна, потом вскидываюсь — и уже ни в одном глазу. Птенцы на пруду так шумят! Что такого они находят, чтобы всю ночь болтать об этом друг с другом? Их перевозбуждает луна. В последние дни она так ярко светит, что птицы на дереве начинают щебетать среди ночи. Я встаю, выглядываю в окно и вижу ее там, высоко над деревьями, словно какой-то ужасный белый глаз, заполняющий все поле зрения. Весь мир старается спать, а она идиотически все сияет и сияет. Показывает нам, как мало мы значим.
— Но сейчас почти новолуние. Ты вспомни, как убывала луна, когда мы…
— Пожалуйста, давай не будем об этом, — взмолилась Александра.
— …когда мы молились Богине, — закончила тем не менее Сьюки, как будто Богиня была неудачной идеей именно Александры.
— Какой же сукой Она оказалась, — признала старшая подруга. — Мы никогда не узнаем, о чем попросила ее Джейн и за что получила такой ответ на свою просьбу.
— А моя просьба удовлетворена, — доверительно сообщила Сьюки. — На прошлой неделе я встретила в городе Томми Гортона, его калечная рука, похоже, выздоравливает. Появилась чувствительность и кое-какая подвижность. Не знаю, как далеко может продвинуться исцеление, но он был в такой эйфории, что предложил трахнуть меня.
— Правда? Почему ты мне раньше об этом не рассказала? Это потрясающе!
Сьюки подумала: скорее всего она оставила это событие при себе потому, что оно вплеталось в ее сугубо личную воображаемую картину. Колдовской ритуал все еще оказывал некое галлюциногенное воздействие. Сьюки не хотела напоминать Александре о своей слабости к более молодым мужчинам, поскольку это могло раскрыть секретный замысел, тайную мечту, которую она лелеяла. Внезапно на нее снизошло видение: идеальный юноша, Актеон или Гиацинт, обнаживший перед луной свою безупречную гладкую грудь с восхитительными, красиво очерченными сосками.
— Не знаю, — уклончиво ответила она. — Наверное, не хотела сглазить, Томми был так полон надежды. Боюсь, чудо на том и закончится, как это чаще всего случается. — Вдруг онемев от своего мистического видения, будто была чуточку пьяна, она перешла к окну, выходившему на автомобильную стоянку, и сменила тему: — Я волнуюсь… что, если прилив окажется слишком высоким и Крис не сможет проехать через дамбу?
— Крис? Голубушка, насыпь давно нарастили. Кто стал бы снимать квартиру в кооперативе, в который нельзя добраться?
— В газетах столько пишут о наводнениях. Глобальное потепление климата — какая мерзость!
Прижавшись к стеклу щекой, она могла видеть дальний конец дамбы. Да, сине-стальные воды прилива покрывали идущую по ней дорогу, но расходящаяся рябь, от которой колыхались болотные травы, указывала на то, что там только что проехала машина.