– Мари, я хотел бы уточнить, – раздался мягкий баритон. – У вас ничего не изменилось? Вы сможете прийти?

– Увы, Богдан Алексеевич, – подпустив в голос грустных интонаций, ответила я. – Боюсь, ничего не получится. Я себя неважно чувствую. Скорее всего, мне придется какое-то время побыть дома. Вы уж извините, что так вышло.

– Ничего, – после секундной паузы отозвался Елецкий. – Я понимаю. Вам что-нибудь нужно? Не стесняйтесь, вы можете располагать мною.

– Нет, спасибо, – поблагодарила мужчину. – У меня есть все необходимое.

– Что ж, поправляйтесь, Мари, – пожелал Богдан. – И звоните, если вам понадобится помощь.

– Спасибо, – испытывая неловкость от собственного вранья, пробормотала я.

Не люблю лгать. Но вот что странно – отказав Елецкому, пусть и с помощью небольшого… м-м… лукавства, почувствовала себя… свободной, что ли. Надо же! И почему я не сделала этого раньше? Почему соглашалась на встречи? Почему позволяла манипулировать собой? Бред какой-то. И совсем на меня не похоже.

Богдан нажал отбой, а я еще долго сидела в постели, прижав к щеке телефон.

– Не переживай, Мари, ты все правильно сделала.

Упс. Партнер. Никак не привыкну к его бесшумным передвижениям.

Берцев подошел ко мне и забрал мобильный.

– Поверь, так будет лучше, – усаживаясь рядом, заметил мужчина. – Обещаю, однажды я тебе все объясню, а пока, просто доверься мне.

Он легко коснулся моих волос, отвел пряди от лица, невесомо провел пальцами вдоль выреза блузки и улыбнулся.

– Какая нежная кожа, – еле слышно прошептал Рус. – Так и тянет поцеловать.

Вот, паразит! Знает же, как я реагирую на его ласку!

– Мари, мы столько времени упустили, – не прекращая нежных поглаживаний, задумчиво произнес Берцев.

– Ну не так уж и много. Тебя всего-то две недели не было.

– Две недели. А мне кажется, гораздо больше.

Он грустно усмехнулся и притянул меня ближе.

– Моя Мари.

– И чем ты занимался? – стараясь не поддаваться волшебству хрипловатого голоса, спросила я. – Вернее, чем ты, вообще, занимаешься?

– Да так. Всем понемногу, – неохотно ответил Рус. Он заметил мой вопрошающий взгляд и пояснил: – В основном, инвестициями. Вкладываюсь в развитие российской промышленности, – губы Берцева тронула ироничная улыбка. – Если говорить попросту, покупаю разваливающееся производство задешево, довожу его до ума и продаю задорого. Есть, правда, пара действующих заводов, которые я оставил себе, несколько печатных изданий, ну и всякого разного, по мелочи.

Что ж, как я и думала. Очень Богатенький Буратино и Делец. Руслан Александрович Берцев, «владелец заводов, газет и пароходов». Куда уж нам, сирым, до акул бизнеса?

– И много людей на тебя работает?

– Достаточно, – уклончиво ответил Руслан.

– А то, что ты сейчас здесь, не повлияет на работу твоих подчиненных? – я посмотрела на партнера. – Разве ты не должен все контролировать?

– Поверь, Мари, для того, чтобы, как ты выразилась, все контролировать, необязательно присутствовать лично, – Берцев усмехнулся и перевел разговор на меня: – Впрочем, это не очень интересная тема. Ты мне лучше скажи, ты хорошо себя чувствуешь? Что говорит врач? С ребенком все в порядке?

И вот что прикажете отвечать? Рассказать все, как есть? Но ведь Перельман, скорее всего, ошибся.

Молчать? Тоже не выход.

– Со мной все в порядке, с ребенком – тоже.

Решила, что лучше пока не вдаваться в подробности и ответить коротко, но Руса это не остановило.

– Мари, мы могли бы съездить в Москву, – предложил он. – Там прекрасные специалисты, новейшее оборудование. Там можно пройти все необходимые обследования. Тем более что с одной из лучших клиник города у нас заключен контракт на обслуживание моих сотрудников.

Он как-то странно запнулся перед словом сотрудники и взъерошил волосы.

Угу. Это ты сейчас так говоришь, партнер. А вот надолго ли хватит твоего благородства? Или поиграешься немного и бросишь?

Искоса взглянула на Руслана.

Как бы мне хотелось ему поверить. Только, вот беда – после измены Федьки у меня поубавилось доверия к мужчинам. Знаю, банально. Но, что делать? Вот такая я среднестатистическая разведенная женщина, с обычными и абсолютно предсказуемыми бабьими реакциями. Нет, до формулы «все мужики – козлы!» я пока не дошла, но рассчитывать на верность и преданность перестала.

А чего на них рассчитывать? Нужно реально смотреть на вещи и больше никогда не вестись на нелепые мечты. И будет мне счастье. Как там? Не надо очаровываться, если не хотите разочаровываться. Вот, в точку. Прям, мое новое кредо.

– Мари, ты меня слышишь? – спросил Берцев. – Что насчет поездки? Ты согласна?

Я покачала головой и решительно отказалась:

– В этом нет необходимости. Я нормально себя чувствую, да и врач у меня прекрасный.

– Мари, я не думаю, что какой-то провинциальный доктор может быть настолько хорош, – с сомнением посмотрел на меня Руслан.

– Знаешь, Рус, Перельман, может, и не чета вашим столичным специалистам, но я его почти десять лет знаю. И, что самое главное, полностью доверяю. Он меня однажды чуть ли не с того света вытащил, так что…

– Расскажи, – тихо попросил Берцев.

Он взял меня за руку и принялся тихонько поглаживать запястье.

– Да что рассказывать? – пожала плечами. – Я когда-то имела несчастье пойти на прием в женскую консультацию с небольшой, как мне тогда казалось, проблемой. А врач, к которой я попала, поставила неправильный диагноз и назначила лечение, – я невольно вздрогнула, вспомнив, как плохо мне было от ударной дозы гормональных препаратов. И как я теряла сознание по нескольку раз в сутки. И как равнодушно Светлана Юрьевна говорила, что все это мелочи и не стоит обращать на них внимания. Хорошо, Федькин знакомый посоветовал нам обратиться к Владимиру Моисеевичу. Если бы не Перельман…

– Иди сюда, – в голосе Руслана почувствовалось напряжение. – Не думай о плохом.

Он обнял меня и прижал к себе.

– Все позади. Я рядом. Я никому не позволю причинить тебе вред.

Я не удержалась и обняла партнера.

А что? Имею право. Беременным нельзя отказывать в их желаниях.

Не знаю, сколько мы просидели так, в уютной тишине спальни. Рус гладил мои волосы, а я бездумно наслаждалась его прикосновениями и радовалась тому, что он рядом.

Лишь поздно вечером, Берцев ушел к себе. Неохотно, с трудом, несколько раз переспросив, не нужно ли мне чего-нибудь.

А я, услышав, как хлопнула входная дверь, поймала себя на мысли, что можно было бы предложить ему остаться.