французов разместили в зимних квартирах, где они оставались до тех пор, пока их не вернули домой на следующий год за счет герцога Орлеанского. Но и теперь их злоключения не закончились. Кораблям, посланным за ними, пришлось пробиваться мимо кораблей западного Адмиралтейства под командованием Беркли и Пэя, и треть из них была потеряна[236].

Министры Карла VI отреагировали на эти неудачи душевными терзаниями, которые последовали за столь же дорогой и бесплодной экспедицией в Шотландию в 1385 году. Они всегда возлагали нереалистичные надежды на вмешательство в дела Уэльса и рассматривали его как путь в Англию. Они мало что понимали в валлийской войне, которая, по сути, была оборонительной партизанской войной, направленной на удержание валлийских возвышенностей, блокаду английских гарнизонов, преследование случайных полевых войск, появлявшихся на равнинах и в долинах. Повстанцы Глендауэра не были подходящими союзниками для вторжения в Англию через открытую сельскую местность Херефордшира и Шропшира. Однако главное потрясение французских ожиданий было политическим. Они имели совершенно преувеличенное представление о масштабах внутренней оппозиции Генриху IV в Англии. Они ожидали, что англичане примут их как освободителей, и для них стало шоком, когда те этого не сделали. Как позже призналось французское правительство, они послали бы больше помощи в Уэльс, если бы только были какие-то доказательства "твердой и неизменной" решимости англичан восстать против своего короля. Как бы то ни было, хотя они продолжали объявлять Францию союзником Глендауэра и заявлять о своей солидарности с повстанцами, они не прислали ему больше ни войск, ни припасов, ни денег.

К тому времени, когда последние французские войска покинули Уэльс, ситуация уже стала складываться против Оуэна Глендауэра. Англси и Флинтшир, в самом сердце традиционно лояльной ему территории, уже находились в процессе умиротворения. В апреле 1406 года Глендауэр потерпел одно из самых тяжелых поражений, когда в одном сражении погибло более 1.000 его сторонников, включая одного из его сыновей. Месяц спустя другой отряд, действовавший в поддержку Глендауэра под командованием графа Нортумберленда, был уничтожен войсками из Чешира и Шропшира. Граф, как и французы, решил, что Глендауэра больше нет смысла поддерживать и через несколько дней после поражения он и Бардольф отправились в Бретань, вероятно, на тех же кораблях, которые доставили домой остатки французской армии[237].

* * *

В Париже процесс принятия решений был практически парализован из-за споров между принцами и длительной отлучки короля. Герцогу Бургундскому удалось в октябре навязать своим кузенам номинальное одобрение реформ, но политическое сообщество по-прежнему надеялось на лидерство герцога Орлеанского. Капитан кастильской галеры Перо Ниньо, который провел несколько недель в Париже в начале 1406 года, обнаружил, что для решения своих дел ему все еще необходимо обращаться к Людовику. "Все дела Франции были в его руках", — вспоминал он. Тем временем Иоанн Бесстрашный изводил трусливых и обиженных советников на тему административной реформы, а они отвечали угрюмой обструкцией. Жан де Монтегю, магистр королевского двора, и два его брата, оба старшие офицеры Счетной палаты, неустанно трудились за кулисами с целью создания единого фронт против Иоанна в королевском Совете. Они организовали союз между королевой и герцогами Беррийским и Орлеанским. В начале декабря 1405 года между этими людьми был заключен официальный договор, в котором они обязались занимать общую позицию по всем вопросам, касающимся интересов короля. Герцог Бурбонский, граф Танкарвиль и сам Монтегю были негласными приверженцами этого договора. Вскоре отношения между соперничающими группировками достигли грани разрыва. 4 декабря Иоанн созвал коннетабля Шарля д'Альбре и всех королевских камергеров на совещание, чтобы обсудить, как преодолеть сопротивление принцев его предложениям. После четырех или пяти часов обсуждения он пригласил их встретиться за ужином в Бургундском отеле на следующий день. Другие принцы и их союзники провели собственное собрание в Бастилии, по окончании которого они отправили послание коннетаблю и камергерам с указанием не присутствовать на ужине у Иоанна. Это было сделано, по их словам, "на случай, если люди подумают, что он имеет право проводить реформу королевства, и вообразят, что [принцы] собираются присоединиться к нему в этом предприятии". Ярость Иоанна не знала границ. Герцоги Беррийский и Орлеанский, опасаясь, что он нападет на них, выставили охрану у своих парижских особняков и явились на следующее заседание Совета с оружием под плащами. "Дела моего господина, похоже, идут плохо", — писал бургундский чиновник своим коллегам в Дижон[238].

Через несколько дней после этого инцидента герцогу Бурбонскому, который был ближе всего к нейтралитету в этих спорах, удалось договориться с принцами и восстановить нормальные отношения, которые сохранялись в течение нескольких месяцев. Условия соглашения неизвестны и, возможно, не были зафиксированы в письменном виде. Но о них можно судить по тому, что произошло впоследствии. Судя по всему, было решено наделить королеву постоянными полномочиями посредника между враждующими группировками. В то же время Людовик Орлеанский пошел на некоторые уступки желанию Иоанна занять признанное положение во французском королевстве и провести административную реформу при условии, что его собственные интересы не будут ущемлены. На Рождество 1405 года Карл VI начал приходить в себя, и впервые за несколько месяцев стало возможным вести важные дела. 27 января 1406 года Совет, собравшийся в присутствии короля, утвердил два новых ордонанса об управлении королевством во время его отлучек. Первый из них в значительной степени повторял неудачный ордонанс, который Филипп Смелый вытребовал у короля в апреле 1403 года. Правление во время отлучек короля было официально передано королеве Изабелле с правом привлекать к управлению четырех королевских герцогов Беррийского, Бурбонского, Орлеанского и Бургундского, королевский Совет или государственных чиновников. Второй ордонанс официально признавал нового герцога Бургундского наследником того положения во французском правительстве, которое ранее занимал его отец, и наделял его особой ролью в воспитании королевских детей. Этим ордонансам, особенно первому, суждено было оказать роковое влияние на политику последующих лет. Они означали, что любая группировка, стремящаяся контролировать правительство, должна была контролировать королеву. Изабелла, возвысившаяся до поста президента того, что фактически являлось регентским Советом, но не имеющая собственных значительных сторонников, была вынуждена вступать в череду оборонительных союзов с тем из принцев, который в тот момент казался наиболее могущественным или наименее опасным[239].

Поток даров и доходов в казну Иоанна возобновился, хотя и в более скромных масштабах и с частыми перерывами. В свое время Совет также рассмотрел возражения Иоанна против того, что его соперник занимал должность генерал-капитана на границах Кале. Это назначение было передано Иоанну, и он смог поставить своих людей в ключевые гарнизоны. В конце января 1406 года были предприняты первые предварительные шаги по реализации программы