— Готовьтесь, — вставая, приказал Лыков. — Пойдем к Хомчику.

— Сейчас? — удивился Ворона.

— Нет, не сейчас, — усмехнулся Аркадий, — и, скорее всего, не завтра. Скажу когда. Но затягивать не будем…

Бондарев который день не высыпался — у младшей дочери резались зубы, и ребенок плакал ночами, а квартирка однокомнатная и в ней жили четверо: он сам, жена и двое детей. Утром вставал с тяжелой головой, принимал ледяной душ, чтобы отогнать сонливость, но все равно днем время от времени накатывало и страстно хотелось, забыв обо всем, где-нибудь прилечь и подремать.

Выйдя из метро, Саша сразу увидел дом, где размещалось учреждение Котенева, — современный небоскреб из стекла и бетона.

Выбрав теневую сторону улицы, — до стеклянно-бетонного куба не больше одной троллейбусной остановки и можно дойти пешком, — Бондарев неспешным шагом направился к роскошному офису, мысленно составляя план беседы с Котеневым. Видимо, сразу давить на него нет смысла — пусть порассуждает на отвлеченные темы, гадая, какая нужда привела к нему сыщика. Но с другой стороны, если действительно существует связь между нападением на квартиру Лушина и посещением жилища Котенева преступниками, застать Михаила Павловича врасплох, как надеется Купцов, вряд ли удастся.

Поднявшись на лифте, Саша прошел длинным коридором, неслышно ступая по ворсистым паласам, затягивавшим пол. Отыскав на дверях нужную табличку, поправил галстук и вошел в приемную.

Подложив под себя стопку книг, неумело печатала на машинке ярко накрашенная девица, тыкая остренькими ноготками в многострадальные клавиши. Услышав скрип двери, она оторвалась от своего занятия:

— Вы к Михаилу Павловичу?

— Да. Он здесь?

— Фамилия ваша как? — Девица бесцеремонно окинула Бондарева оценивающим взглядом.

— Я ему звонил и договорился о встрече. Он знает.

— А вы откуда? — Она вылезла из-за столика с машинкой и нехотя направилась к дверям кабинета. — Нельзя без доклада, он этого не любит.

— Вот как? — улыбнулся Саша. — Тогда скажите, что пришел Александр Алексеевич.

— Подождите. — Секретарша исчезла за дверью, которая закрылась за ней плотно и тяжело, как замковый камень, закрывающий вход в камеру с сокровищами гробниц египетских фараонов.

Потоптавшись, Бондарев подошел к столику и взглянул на лист, вставленный в машинку, — девица перепечатывала сонник.

— Пройдите. — Секретарша вышла из кабинета и предупредительно придерживала дверь, пропуская посетителя.

Саша вошел.

Котенев оказался моложавым мужчиной приятной наружности. Он вышел из-за стола и подал крепкую руку:

— Александр Алексеевич? — Котенев, не стесняясь присутствия визитера, заглянул в заранее приготовленную бумажку. — Очень приятно. Впрочем, что это я? Какая, простите, может быть приятность от неожиданного визита сотрудника столь серьезной организации? Присаживайтесь.

Он подвел Бондарева к стоявшим около журнального столика креслам. Лицо Котенева сохраняло радушно-равнодушное выражение, и Саша подумал, что разговаривать с этим человеком будет весьма непросто, даже трудно.

— Чем могу? — возвращаясь к своему столу и собирая разложенные на нем бумаги, поинтересовался Михаил Павлович.

— Не хотелось вас приглашать к себе, — негромко начал Саша. — Я полагаю, мы вполне свободно можем поговорить здесь?

— Несомненно, — тут же согласился Котенев и, нажав клавишу селектора, наклонился к нему. — Люся! Меня нет на месте, ни с кем не соединяй и… Чай, кофе? — Он вопросительно поглядел на Бондарева, но тот в ответ лишь пожал могучими плечами. — И два кофе, — закончил Котенев, — с чем положено в таких случаях. Слушаю вас? — Он вышел из-за стола и присел в кресло напротив гостя.

— У вас хороший кабинет, — не желая начинать серьезный разговор до того, как секретарша подаст кофе и удалится, польстил хозяину Саша.

— Министерство! — многозначительно поднял палец Михаил Павлович. — Присутствие высших чинов должно внушать определенный трепет, нести печать этакой державной важности, значимости. Хотя сейчас слово «министерство» произносят с определенным негативным оттенком, словно синоним слова «бюрократия».

«Чешет как по писаному, — наблюдая за ним, отметил Бондарев. — Скользкий типус, ох скользкий. Такого за рубль двадцать не купить».

Открылась дверь. Секретарша внесла поднос с кофейником, маленькими чашечками и вазочкой печенья. Поблагодарив ее, Михаил Павлович сам поставил поднос на стол и, подождав, пока Люся выйдет, достал из шкафа маленькую сувенирную бутылочку марочного коньяка и крохотные рюмочки.

«Принимает если не по первому разряду, то близко к этому, — решил Бондарев. — Так, наверное, угощает бизнесменов, приехавших с деловыми визитами. И держится как уверенно…»

— Пейте кофе, — разливая ароматный напиток в чашки, предложил хозяин. — Не слушайте тех, кто утверждает, что кофе по жаре вреден.

— Вы знакомы с Александром Петровичем Лушиным? — Задав вопрос, Саша уставился на руку Михаила Павловича, державшую тонкую ручку чашечки с кофе. Но пальцы хозяина кабинета не дрогнули.

— Не только с ним, но и с его семьей, — отпив из чашки, спокойно ответил Котенев. — Правда, стоит уточнить, ведь вам нужна во всем предельная точность? — Он улыбнулся. — Я знаю главу семьи, самого Александра Петровича. Мы когда-то работали в смежных отраслях, иногда встречаемся, раскланиваемся, говорим о делах, здоровье и все, пожалуй. Вы, наверное, пришли в связи с постигшим их несчастьем? Кошмарный случай. И вообще, стало страшно жить…

Говорил он легко, делая округлые, плавные жесты свободной рукой, в пальцах которой была зажата дымящаяся сигарета. Не уводил глаза в сторону от собеседника, всем своим видом показывая: вот он я, дорогой мой милиционер, весь, без утайки, спрашивай, ответим. И именно это его спокойствие, готовность отвечать все больше настораживали Бондарева, который словно не замечал налитого в чашки кофе и коньяка в рюмочках.

— Я пришел не только в связи с этим, — заметил Саша и увидел, как на лице хозяина кабинета отразилось искреннее недоумение.

— Да? А что еще?

— Когда вы узнали о том, что у них произошло?

— Трудно сказать. — Котенев, раздумывая над ответом, покусал нижнюю губу. — Сейчас век информации, ее поток постоянно возрастает, и иногда просто теряешься, поверьте. Не всегда удается проследить, когда именно, от кого именно и что именно узнаешь. Позвольте? — Он легко поднялся и подошел к столу. Наклонившись, перелистал настольный календарь. — Кажется, через день или два? А от кого узнал, право, не припомню. Многие говорили. У нас, знаете ли, масса общих знакомых, когда встретишься, обязательно то да се…

Михаил Павлович вернулся к журнальному столику и опустился в кресло. Пригубив рюмочку с коньяком, закурил новую сигарету.