— Искали что-то, рылись в вещах. Сначала предлагали сдать добровольно ценности, а потом забрали деньги, облигации, кое-что из моих украшений и ушли. У меня до сих пор все дрожит внутри, как только вспомню, а уж стоит подумать о том, как поступили с Лушиными, так вообще сердце обрывается. Получается, нас еще Бог миловал?

— Можете описать внешность преступников? — делая торопливые пометки в блокноте, бросал вопрос за вопросом Иван. — Как они выглядели, во что одеты, как называли друг друга, нет ли у них татуировок, особых примет? Ну, к примеру, может быть, ухо повреждено или приметная родинка на лице, шрам, зубов не хватает?

— Описать я, конечно, попробую. — Котенева немного успокоилась, и голос ее стал звучать ровнее. — Хотя трудно, но было время их разглядеть, пока они у нас все обшаривали. Про лысоватого я уже говорила, а молодые ничем таким не отличались. Один постарше, лет тридцати, а второй моложе, не больше двадцати двух — двадцати трех лет, рослые, подтянутые, вином от них не пахло. Да, друг друга они никак не называли, умудрялись обходиться без этого. Или я просто не обратила тогда внимания?

— Номера облигаций не помните?

— Зачем запоминать? — горько усмехнулась Лида. — Они у нас все переписаны.

— И… записка с номерами сохранилась? — еще не веря в такую удачу, спросил Купцов.

— Сохранилась, — подтвердила она. — Вам нужно? Я дам.

— Прекрасно, просто подарок судьбы. Скажите, Лида, а почему вы сразу не захотели?..

— Не созналась? Это вы хотите спросить?

— Вот именно. В чем причина? Они вам угрожали, предупредили, чтобы молчали и никуда не заявляли?

— Нет, не угрожали, — задумчиво вертя стоявший перед ней стакан с недопитым чаем, откликнулась Котенева. — Наоборот, вели себя предельно вежливо. Я все время думала, что они действительно из милиции, по старым Виталькиным грехам. А муж… Он у меня вообще такой мнительный и щепетильный, даже боязливый временами. Когда они ушли, Миша приказал никому ни о чем не рассказывать. Не хватает нам еще, сказал, по судам да милициям таскаться, хватит, говорит, того, что твой братец сидит. — Она потупилась и достала из сумочки маленький кружевной носовой платочек. Приложила к глазам, промокая выступившие слезы. — Миша сказал, что и так не знает, что про Виталика в анкетах писать. Послал, мол, Господь родственничка, одни неприятности. Извините, но мне об этом тяжело говорить.

— Понятно, — протянул Иван. — Вы не могли бы отпроситься и поехать со мной в управление? Там поговорим подробнее и поможете фотороботы преступников составить. Видели, наверное, в кино, как это делают? Честно говоря, я мог бы сам решить проблемы с вашим начальством, но не хочется лишнего шума. Договорились?

— Хорошо, если надо, я попробую. Только сейчас мужу позвоню и предупрежу, чтобы он не волновался.

Она сняла трубку телефона и набрала номер. На том конце провода ответила секретарша Михаила Павловича, и, поскольку тот забыл отменить данное им при появлении Бондарева распоряжение ни с кем не соединять, она с особенным удовольствием и холодной вежливостью ответила «мымре» своего шефа, что тот отсутствует и, когда появится на рабочем месте, неизвестно.

— Ну, что же, — положив трубку, вздохнула Лида. — Подождите минут пять, я схожу отпрошусь…

Крашенная в блондинку дама успела вовремя отскочить от двери и, рысцой отбежав в сторону, надеть на ноги туфли. Внутри у нее наступала весна, пели райские птицы и расцветали диковинные цветы, одуряя голову неземным ароматом. Разве сегодня у сыщика подарок судьбы? Нет, сегодня судьба преподнесла подарок ей, дав возможность узнать о Котеневых такое…

Все теперь умрут от зависти, когда она мелкими порциями — обязательно мелкими, чтобы максимально продлить удовольствие и держать слушательниц в постоянном напряжении, — будет пересказывать содержание разговора.

Изобразив на лице любезно-безразличную улыбку, дама сделала вид, что сию минуту появилась в коридоре, и окликнула вышедшую из дверей Лиду:

— Вы уже поговорили? Мне можно вернуться?

— Да, конечно, спасибо, Тамара.

— Откуда этот интересный мужчина? — пустила пробный шар блондинка, впрочем не надеясь на ответ.

— Это по делу, — сухо ответила Котенева.

«Знаем мы теперь все ваши дела, — внутренне усмехнулась Тамара и вошла в комнату. — Не подумаешь, что сыщик, — с новым интересом разглядывая сидевшего за столом Купцова, решила она. — Только стрижен коротко».

— Как дела? — садясь на свое место, спросила она. Может быть, сыщик окажется более разговорчивым, чем Лидка?

— Нормально, — лаконично отозвался Иван.

— Ну и слава богу, — доставая с полки папку с бумагами, не стала настаивать на своем блондинка. В конце концов, нельзя требовать от судьбы, сделавшей ей сегодня роскошный подарок, слишком многого. — Вы уже уходите?

— Да, собираюсь, — встал Купцов, увидев, что Лида вернулась и в ответ на его вопросительный взгляд чуть заметно кивнула. — Разрешите, я вам помогу, — он взял у нее сумку, — мне тоже к метро.

— Лидочка, если позвонит ваш супруг, что ему сказать? — протирая кусочком мягкой замши очки, почти пропела Тамара.

— Я ему позвоню, — уже от дверей откликнулась Котенева. — До завтра.

— До завтра, — ласково ответила Тамара и раскрыла папку с бумагами.

Но до работы ли ей было сейчас? И как назло, все сотрудницы ходят где-то по магазинам, а информация просто-таки распирает изнутри, стремясь выбраться на волю и птицей полететь по отделам родного треста, порхая с уст на уста.

Звонок телефона оторвал Тамару от сладких грез. Сняв трубку, она услышала знакомый голос Михаила Павловича Котенева:

— Здравствуйте. Это Тамара? Еще раз добрый день. Лида моя на месте?

— Здравствуйте, Миша, — на правах старой знакомой фамильярно ответила блондинка. — Нет, к сожалению, она ушла по делам.

— Скоро вернется?

— Ну-у… Кто может точно знать? По-моему, она пошла в милицию, а там никогда скоро не освободишься.

— В милицию? — неподдельно удивился Котенев. — Зачем? И откуда известно, что именно в милицию?

— А за ней пришел молодой человек оттуда, — тщательно скрывая торжество злорадства и отмщенной зависти, делано безразличным тоном пояснила Тамара. — Приятный такой, я его чаем угощала, пока он Лиду ждал. Говорят, вас обокрали? Это правда, Михаил Павлович? Какой ужас, я вам искренне сочувствую.

— Господи, какая ерунда! — не выдержав, взорвался Котенев. — Чушь собачья! Кто вам наболтал подобной ерунды? Это просто недоразумение, понятно?!

Зло хлопнув трубку на рычаги и даже не попрощавшись с Тамарой, он с силой выдохнул скопившийся в груди воздух:

— Дура!

Неужели Лидка попалась на крючок операм, занимающимся делом Лушина? Кто мог к ней приходить на работу — тот же бугай, который был сегодня у него в кабинете и вел разговоры, отказавшись от кофе и коньяка? Впрочем, какая теперь разница? Если эта крашеная мартышка не врет, — а врать ей не имеет смысла, — то дела приобретают новый, весьма неприятный оборот…