За первой эмблемой следуют шесть фигур, показывающих единство микро- и макрокосмов, семь планетарных символов, четыре сакральные цифры и все буквы алфавита, символы четырех стихий, двенадцати месяцев и семи добродетелей. Эта череда таинственных эмблем заканчивается изображением всевидищего глаза Божьего, чей взор устремлен вглубь сердца алхимика, будто он проверяет чистоту его помыслов. Далее изображен процесс великого делания. Над колбой, цвет содержимого которой постоянно меняется, последовательно нарисовано двенадцать аллегорий, поясняющих происходящее внутри сосуда. К примеру, во время фазы растворения на горлышке сидит дракон, а амальгамирование отмечает василиск. Готовую тинктуру олицетворяет победа красного коршуна над черным вороном: схватка происходит на плавильном котле (48). Справа от них стоит переносная алхимическая печь, изображенная в разрезе, а внутри нее — склянка с готовым эликсиром.

Рис. 48

Книги такого размера носили с собой — обычно, правда, это были часословы или другие сборники молитв. Видимо, Руош использовал свой миниатюрный алхимический справочник, чтобы медитировать на таинственные символы.

В конце XVII в. вышел монументальный трактат дрезденского аптекаря Йодокуса Мюллера (1569–1634), в таинственных аллегориях повествующий о всех тайнах природы. Хотя речь там не идет исключительно об алхимии, она многажды упоминается, а герметические эмблемы указывают на связь златоделия с другими областями знания. Работа украшена более чем ста рисунками красной акварелью. Большинство из них представляют собой изображения участников триумфальных процессий, окружающих колесницы с персонификациями различных добродетелей. Одна из самых впечатляющих иллюстраций являет взору холм, на котором в порядке иерархии расположены олицетворения наук (49).

Рис. 49

Рисунок, по словам автора, «представлен в каббалистической манере и спланирован алхимическим образом». На вершине холма восседает царица наук, трехглавая «жемчужина философии». Под ней расположились семь свободных искусств: логика, риторика, грамматика (тривиум) и арифметика, музыка, геометрия астрономия (квадривиум). Еще ниже сидят четыре Отца Церкви: Августин, Амвросий, Иероним и Григорий. У подножия мы видим троицу из Духа, Души и Тела, расположенного в центре. Тело несет знамя с изображениями крепостей — отсылка к алхимическому понятию устойчивости. Фигура с крыльями вместо ушей, держащая в руках поднос с испарениями — это аллегория Духа, воспаряющего в небо в точности как пар. По левую руку от нее пишет свою книгу Аристотель, одетый в восточные одежды. Философа окружают шесть добродетелей (Милосердие, Доброта, Смирение, Мир, Преодоление и Умеренность), а также сивилла, управляющая поводьями скакунов. Слева от Тела в виде обнаженной девушки изображена Душа. По правую руку от нее с раскрытой книгой и во фригийском колпаке, головном уборе посвященных, сидит римский философ-стоик Сенека. Рядом с ним стоит горшок золотых монет, а в руках у философа фонарь, которым он освещает аллегорию Достоинства. Мыслителя окружают еще восемь женщин, олицетворяющих Дружбу, Истину, Любовь, Веру, Надежду, Верность, Гармонию и Терпение.

Двух оленей и единорога слева держат под уздцы Томас Нортон (см. здесь) и вестминстерский аббат-златодел Джон Кремер, а коней справа — Василий Валентин, Демокрит и Мориен. Считалось, что именно эти пять алхимиков смогли получить философский камень. На щите у Кремера отчетливо читается алхимическая эмблема (50): андрогин с циркулем и наугольником в руках в окружении знаков семи планет — изображение, вдохновленное книгой Франца Кизера «Химическая каббала».

Рис. 50

Популярный в XVII в. жанр эмблематических книг сильно повлиял и на алхимические сочинения. Серии однотипных изображений, столь характерные для рукописей XVI в., никуда не исчезают, но постепенно трансформируются в серии эмблем. Теперь практически в каждой алхимической книге текст не просто иллюстрировался миниатюрами, а выстраивался вокруг объяснения смысла приведенных изображений.

В XVIII в., несмотря на прогресс Просвещения и многочисленные научные открытия, иллюстрированные алхимические рукописи все еще занимали важную позицию. Даже более того: их будто бы только прибавляется! Книги с миниатюрами, однако, все чаще оказываются не цельным повествованием с серией изображений и не сборником эмблем, объединенных общей темой, но чем-то принципиально новым: алхимическим альбомом, собранным из уже существующих иллюстраций. В нем читатель мог найти самые главные и самые запоминающиеся изображения, когда-либо созданные златоделами от Античности до современности. Это знаменует и начало конца алхимической иконографии: зачастую ничего нового алхимики уже не изображали, а только искусно повторяли старинные образцы.

Рис. 51

В Мнихово-Градиште, родовом замке знаменитой семьи Вальдштайнов, проводил время самый известный полководец Тридцатилетней войны, Альбрехт фон Вальдштайн. Видимо, уже тогда там начала формироваться небольшая оккультная библиотека. Среди ее книг, в т. н. «Манускрипте Саваофа» начала XVIII в., мы находим множество изображений алхимических печей. Одни из них, будто готические соборы, украшены шпилями со звездами. На других восседают экзотические птицы, отмечающие стадии великого делания, а на самой верхушке атанора обезьянка в шляпе играет на волынке: своим видом она пародирует алчных до злата алхимиков (см. здесь). Еще одна иллюстрация являет двухголового огненного монстра в короне с изображениями Луны, Солнца и пяти звезд — знаков семи металлов (51). Справа от него растет подсолнух — еще один алхимический символ золота. В руке чудовища алебарда с изображением Солнца, в животе находится печь, а сзади видно подобие крыльев, сотканных из огня. Своим видом существо напоминает демона. Такие аллегорические изображения печей не были редкостью: златодельческое ремесло было тесно связано с огненной стихией, ассоциирующейся с адским пламенем. Впрочем, во многих алхимических сборниках Нового времени мы находим не только рецепты философского камня, но и заклинания по призыву потусторонних существ — ангелов или демонов.