Вместе с тем я сказал новому президенту, что в долгосрочной перепективе экономический потенциал по-прежнему высок. Инфляция была незначительной и устойчивой, долгосрочные процентные ставки двигались вниз, а уровень производительности все так же увеличивался. И, конечно же, нельзя было не отметить профицит федерального бюджета который наблюдался уже четвертый год подряд. По последним прогнозам на 2001 финансовый год, начавшийся в октябре, он должен был составить почти $270 млрд.

Когда завтрак закончился, Буш отозвал меня в сторону, чтобы сказать несколько слов наедине. «Хочу, чтобы вы знали. — произнес он. — я полностью доверяю Федеральной резервной системе, и мы не намерены подвергать сомнению правильность ваших решений». Я поблагодарил его. Мы поговорили еще немного, а затем Буш отправился на Капитолийский холм.

Когда мы вышли из отеля, нас уже ждали телекамеры и репортеры. Я ожидал, что вновь избранный президент сразу направится к микрофонам, но он положил мне руку на плечо и выдвинул меня вперед. На фото Associated Press, сделанном в то утро, я широко улыбаюсь, как будто получил хорошую новость.

В общем, так оно и было. Буш попал а яблочко, затронув самый актуальный для ФРС вопрос — нашу независимость. К тому времени я еще не составил мнения о Джордже Буше, но почему-то верил его словам о том, что нам не придется конфликтовать из-за проблем денежно-кредитной политики,

Я почувствовал облегчение, узнав, что предвыборный кризис разрешился, В беспрецедентной ситуации — пятинедельное разбирательство, беспрерывные подсчеты и пересчеты голосов, судебные иски и прямые обвинения в фальсификации результатов голосования [что в других странах могло привести к уличным беспорядкам) — мы все же сумели найти цивилизованное решение. Хотя сам я всю жизнь был республиканцем либертарианского толка, у меня есть близкие друзья в обеих политических партиях, и я мог понять разочарование демократов при виде Джорджа Буша-младшего в Белом доме. Однако стоит подчеркнуть, что в мировой политике острейшая политическая борьба заканчивается взаимным рукопожатием соперников и добрыми пожеланиями не часто. Речь Ала Гора, в которой он признал свое поражение на выборах, была самой теплой и дружелюбной из тех, что мне довелось слышать. «Почти полтора века назад, — произнес он, — сенатор Стивен Дуглас сказал Аврааму Линкольну, который только что победил в борьбе за президентский пост: “Чувство партийности должно уступить место патриотизму. Я с вами, господин президент, и да благословит вас Бог'1. Что ж, и сейчас я с тем же воодушевлением говорю вновь избранному президенту Бушу, что остатки межпартийной вражды должны быть отброшены в сторону, и да благословит Бог нашу страну под его руководством».

Я не знал, куда поведет нашу страну Джордж Буш, но я доверял тем, кто вошел в его команду. В народе говорили о втором пришествии администрации Форда в Америке. Для многих это была просто шутка, но я придавал ей очень большое значение. Свою карьеру на государственной службе я начал именно во времена Форда и воспринимаю эти годы по-особенному. Очень скромный по характеру человек, Джеральд Форд стал президентом волей случая (не исключено, что он никогда бы по собственной воле не попал на эту должность). Как показало его противостояние с Джимми Картером в 1 976 году. Форд не был искушенным бойцом в политических баталиях, сопутствующих президентской кампании. Он мечтал о кресле спикера палаты представителей, В суматохе позорной отставки предыдущего президента Форд заявил: «Этот долгий кошмар для нашей страны закончился» — и сумел собрать в своем правительстве самых талантливых людей.

Сейчас, в декабре 2000 года, Джордж Буш формировал костяк своего правительства из старой гвардии администрации Форда, бойцы которой стали намного старше и опытнее. Новый министр обороны Дональд Рамсфелд при Форде возглавлял аппарат Белого дома и превосходно зарекомендовал себя на этом посту. Перед этим он был послом США в НАТО, и, когда Форд отозвал его, Рамсфелд быстро наладил работу аппарата Белого дома и успешно руководил им до тех пор. пока в 1975 году президент не назначил его министром обороны на первый срок. Оставив впоследствии госслужбу, Рамсфелд возглавил международную фармацевтическую компанию G. D. Searle, которая на тот момент находилась в бедственном положении. Я был внешним экономическим консультантом этой компании, и меня поразило то. с какой легкостью этот бывший пилот-инструктор, конгрессмен и чиновник адаптировался к условиям мира бизнеса.

Еще одним выходцем из администрации Форда был новый министр финансов, мой друг Пол О’Нил. Работая при Форде заместителем директора

Административно-бюджетного управления, он заслужил всеобщее уважение. Пол был руководителем среднего звена, но мы приглашали его на все важные совещания, поскольку он один из немногих знал все тонкости бюджета. После ухода с государственной службы Пол стал генеральным директором компании Alcoa (я входил в состав совета директоров, который проголосовал за его кандидатуру). За 12 лет руководства компанией он добился больших успехов. Я был очень рад тому, что Пол возглавил список кандидатов на пост министра финансов. Мне позвонил Дик Чейни и сказал, что Пол встречался с новым президентом Бушем и теперь мучается сомнениями. «Он уже две страницы исписал всевозможными "за" и 'против", — произнес Чейни. — Может, поговоришь с ним?»

Я с удовольствием согласился. Когда Пол взял трубку, я обратился к нему с теми же словами, которые некогда, на излете никсоновской администрации, сказал мне Артур Бернс: «Ты действительно нужен нам». В свое время этот аргумент убедил меня покинуть Нью-Йорк и впервые поступить на государственную службу. Подействовал он и на Пола. Я считал, что его присутствие в новой администрации станет значительным плюсом. Поддержат ли предложенные президентом программы и бюджет долгосрочный рост американской экономики? Что за люди станут его экономическими советниками и помощниками? Я полагал, что, если финансовые документы будет подписывать такой человек, как Пол, это станет очень важным шагом в правильном направлении.

Было и еще одно обстоятельство, отчасти профессионального, отчасти личного характера. Президент Клинтон назначил меня на новый срок в начале 2000 года, поэтому мне предстояло провести на посту председателя ФРС еще не менее трех лет. В 1 990-е годы ФРС и Министерство финансов сотрудничали очень успешно (хотя, конечно, не обходилось и без борьбы за место под солнцем). Мы эффективно выстраивали экономическую политику на протяжении самого долгого подъема в современной истории США, мы успешно преодолевали кризисы, мы помогли Белому дому справиться с устрашающим бюджетным дефицитом, возникшим в 1980-е годы. При Клинтоне я сотрудничал с тремя министрами финансов — Ллойдом Бентсеном, Бобом Рубином и Ларри Саммерсом, которые впоследствии стали моими близкими друзьями, и это сотрудничество способствовало нашему общему успеху. Мне хотелось выстроить такие же конструктивные отношения с новой администрацией — это было бы хорошо и для ФРС, и для меня самого. Поэтому я был очень рад, когда Пол наконец сказал «да».

Конечно, самым заслуженным из вернувшихся во власть ветеранов времен Форда был вновь избранный вице-президент. Дик Чейни сменил своего наставника Рамсфелда на посту главы аппарата Белого дома, став в свои 34 года самым молодым человеком, когда-либо занимавшим эту должность. Благодаря энергичности, сочетавшейся с олимпийским спокойствием, он добился колоссальных результатов на этой работе. Те товарищеские отношения, которые возникли между нами в годы после Уотергей-та, не исчезли. Когда Чейни был конгрессменом, я не раз встречался с ним на различных мероприятиях и порадовался, когда президент Буш-старший назначил его министром обороны в 1 989 году. И хотя по роду деятельности пути министра обороны и председателя ФРС редко пересекаются, мы все же поддерживали контакты друг с другом.