– Собаки нашли закопанную отдельно одежду. В шестидесяти ярдах от того места, где было зарыто тело. В одежде нашли это.

Он вынул старые спортивные часы «свотч» и положил на письменный стол Тедди:

– Полагаю, с моей стороны это слишком – надеяться на то, что кто-то из вас может узнать их?

– Конечно, мы их не узнаем. С чего это?! Кроме того, что кто-то решил похоронить мертвеца на нашей земле, наша семья не имеет с этим грязным делом ничего общего, – отрезал Тедди. – Мы не виноваты, что нам настолько не повезло!

Тедди продолжал рвать и метать, но Уилмотт уже не слушал. Рокси издавала странные звуки, нечто вроде высокого воя, как пойманное в капкан животное. Вой с каждой секундой становился все пронзительнее.

– Мисс де Вир? – пробормотал Уилмотт, вопросительно уставясь на нее.

– Рокси, дорогая! – всполошился Тедди. – Что с тобой?!

– Мисс де Вир, вы узнаете часы? Знаете, кому они принадлежали?

Рокси с диким визгом развернула кресло. Тедди в ужасе наблюдал, как она оперлась руками о подлокотники, выкинулась из кресла и упала на Алексию, сбив ее с ног.

Теперь уже кричала Алексия, пронзенная болью, как молнией. Рокси камнем свалилась на нее, не давая пошевелиться. Только извивалась в бессильной муке, когда Рокси клещами вцепилась ей в горло, пытаясь задушить. Алексия инстинктивно стала отбиваться, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Почему никто ей не поможет.

– Роксанна! – завопил Тедди. – Ради Бога!

– Ты убила его! – визжала Рокси, тряся Алексию, как терьер – крысу. – И все это время позволяла верить, что он сбежал от меня! Но это ты убила его! Хладнокровно застрелила, как животное, и похоронила в саду! Убийца!

Запоздало опомнившись, Уилмотт оттащил девушку и поднял на руки. Она почти ничего не весила. И сейчас тихо расплакалась у него на груди, обмякшая и хрупкая, как тряпичная кукла.

Алексия продолжала лежать на полу, хватаясь за горло и ловя губами воздух, как рыба на песке.

Осторожно посадив Рокси в инвалидное кресло, главный инспектор встал на колени, так что их глаза оказались на одном уровне.

– Узнаете часы?

– Они принадлежали моему жениху, – едва слышно прошептала Рокси. – Эндрю.

Глаза ее закатились, по телу прошла судорога. Скоро она уже билась в конвульсиях. Изо рта шла пена.

– Сделайте что-нибудь! Помогите ей! – панически вскрикнул Тедди. Алексия молчала, слишком ошеломленная и истерзанная болью, чтобы что-то сделать для дочери. Рокси выглядела так, будто ее било электрическим током. Исполняла уродливый гротескный танец на глазах родителей.

– Вызовите «скорую», – велел Уилмотт сержанту. – Немедленно!

«Допрос миссис Алексии де Вир. Воскресенье, двадцать шестого ноября. Два сорок пять дня. Допрос производится в присутствии главного инспектора Гэри Уилмотта.

– Миссис де Вир, можете вы описать свои отношения с Эндрю Бизли, женихом вашей дочери?

Алексия повернула на пальце золотое обручальное кольцо.

– Нет. Пока не увижу дочь.

– Вашу дочь отвезли в больницу. В свое время вам сообщат о ее состоянии.

– Этого недостаточно. Я хочу знать, что происходит сейчас.

– Эндрю Бизли, миссис де Вир.

– Думаете, мне есть дело до чертова Эндрю Бизли? – рявкнула Алексия. – Меня интересует только Роксанна!

– Большинству людей, наверное, не все равно, что молодой человек, которого они хорошо знали, убит, и труп найден в вашем саду, – заметил Уилмотт.

– Неужели? Сомневаюсь, особенно если они были знакомы с Эндрю Бизли, – горько усмехнулась Алексия.

«Нельзя говорить дальше. Нужно послать за адвокатом».

Но так приятно говорить правду, излить наконец свою ненависть, что она не смогла остановиться.

– Эндрю Бизли манипулировал моей дочерью самым циничным, самым подлым образом. Я не знала его слишком хорошо. Ровно настолько, чтобы это понять. Он охотился за деньгами Рокси.

– Именно поэтому вы его убили?

Алексия издевательски засмеялась, но тут же поморщилась, потому что боль снова пронзила ребра в том месте, куда ударила пуля Гилберта Дрейка.

– Не мелите вздора! – процедила она. – Я никого не убивала.

– Ваша дочь, похоже, не находит эту мысль абсурдной.

– Моя дочь в шоке. Где мой муж? Я хочу поговорить с мужем.

– Надеюсь, вы понимаете, что, отказываясь отвечать на вопросы, не поможете ни себе, ни жене?

Тедди допрашивали в другой комнате. Инспектор Генри Фробишер, один из самых талантливых офицеров оксфордской полиции, был привлечен к этому делу Уилмоттом на том основании, что Тедди может быть откровеннее «со своим братом-аристократом». Не вышло. Тедди решительно сложил руки на груди и отвернул голову. И повторял, как мантру, слова, которые твердил с той минуты, как покинул Кингсмир.

– Я требую адвоката.

– Когда вы в последний раз видели живым Эндрю Бизли?

– Я требую адвоката.

– Есть ли у вашей дочери основания верить, что ваша жена может каким-то образом быть ответственна за смерть мистера Бизли?

– Я отказываюсь отвечать на вопросы без адвоката.

– Мистер де Вир, вы знали, что мистер Бизли давно мертв, а не вернулся в Австралию, как вы объяснили дочери?

– Адвоката.

Инспектор Фробишер выключил диктофон.

– Пойдите, найдите поверенного, – рявкнул он сержанту. – Немедленно! И оставьте кого-то с дочерью. Нам нужны ее показания, как только она очнется!

Алексия все больше злилась:

– Я требую отвести меня к дочери.

– Не уверен, что в вашем положении можно чего-то требовать, миссис де Вир.

– Выключите диктофон.

Немного подумав, Уилмотт решился исполнить просьбу. Довольно часто в деле случались переломы, когда подозреваемые соглашались говорить без протокола.

– Вы что-то хотите мне сказать, миссис де Вир?

– Да.

Волнение инспектора росло.

«Вот оно! Сейчас я получу признание»!

– Хочу напомнить вам, что по-прежнему остаюсь министром внутренних дел этой страны. И как таковая, являюсь вашим начальником и начальником вашего босса, и вы обязаны докладывать мне о том, как идет расследование. Я могу отстранить вас одним щелчком пальцев.

Не будь инспектор так расстроен, наверняка рассмеялся бы. Пусть Алексию де Вир величают «железной леди», он ее не боится. Как и ее влиятельных друзей.

– На каком основании? – спросил он, распрямив плечи. – Молодой человек застрелен в ваших владениях, миссис де Вир. Вам может быть безразличен этот факт. Зато небезразличен мне. Более того…