Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Духовное ядро является носителем тех психических и телесных характеристик, которые привлекают эротически и сексуально расположенного человека; духовное ядро — это то, что лежит в основе тех физических и психических внешних проявлений; это то, что проявляется в этих «внешних проявлениях». Телесные и психические черты личности — это, так сказать, внешние «одежды», которые «носит» ее духовная суть. Хотя сексуально расположенный или увлеченный человек чувствует привлекательность физических характеристик и психических черт партнера — то есть того, что этот другой человек «имеет», — любящий любит любимого самого: не что-то такое, что «имеет» любимый, а то, чем является он сам. Взгляд того, кто любит, проникает через физическое и психическое «одеяние» духовного ядра, проникает до самой сердцевины другого существа. Его уже больше не интересует обольстительный физический «тип» или привлекательный темперамент; его интересует человек, партнер как единственный в своем роде, незаменимый и не сравнимый ни с кем.
Тенденции, с которыми мы встречаемся в «увлеченности» — которая, как мы уже заметили, не носит строго сексуального характера, — были названы в психоанализе тенденциями «зацикливания». Термин исключительно удачный, — хотя как раз в смысле, противоположном тому, что подразумевается в психоанализе. Психоаналитики считают эти тенденции «тенденциями зацикливания», поскольку, согласно их теории, любая цель, порожденная инстинктами, носит сексуальный характер. На наш взгляд, эти тенденции «зациклены» (ограничены) в совершенно ином смысле: они резко ограничивают возможность перехода к новой, более высокой форме отношения — к истинной любви, они лишают возможности проникновения в следующий, более глубокий слой личности партнера, в его духовную сущность. Тот, кто любит, стремится постичь своеобразие и неповторимость духовного ядра своего партнера; это можно объяснить даже тому, чьи идеи основываются на простом эмпиризме. Давайте попросим скептика представить себе, что та, кого он любит, потеряна для него навсегда: она либо умерла, либо уехала. Затем ему предлагают двойника любимого существа — человека, который телом и темпераментом в совершенстве напоминает ее. Теперь мы задаем вопрос этому скептику, может ли он переключить свою любовь на эту другую женщину, — и ему придется признать, что он не сможет этого сделать. Такой «перенос» истинной любви немыслим. Потому что тот, кто любит по-настоящему, меньше всего задумывается о каких-то психических и физических характеристиках любимой, он задумывается не о какой-то черте ее характера, а о том, чем она является в своей неповторимости. И как неповторимая личность, она не может быть заменена никаким двойником, каким бы совершенным ни был этот «дубликат». Но тот, кто просто сильно увлечен, мог бы, вероятно, найти какого-нибудь двойника для своих целей. Его привязанности без труда могли бы быть перенесены на двойника. Потому что его чувства связаны только с темпераментом партнера, а не с его духовной сущностью.
Духовное ядро как объект истинной любви незаменимо для того, кто любит по-настоящему, потому что оно (ядро) неповторимо и своеобразно. Из этого следует, что настоящая любовь является своим собственным гарантом постоянства. Потому что физическое состояние проходит и психологическое состояние не постоянно. Сексуальное возбуждение носит только временный характер; сексуальное побуждение исчезает мгновенно после удовлетворения. И сильное увлечение тоже редко продолжается долго. Но духовный акт, посредством которого человек понимает духовное ядро другого человека, является действующим раз и навсегда. Таким образом, настоящая любовь как духовная связь с другим существом, как созерцание другой своеобразной сущности не носит того преходящего характера, который свойствен чисто временным состояниям физической сексуальности и психологической чувственности. Любовь — нечто большее, чем эмоциональное состояние; любовь — это интенциональный акт, который направлен на сущность другой личности. Эта сущность в конечном счете не зависит от существования; «эссенция» не зависит от «экзистенции», и, поскольку она имеет эту свободу, она имеет превосходство над «экзистенцией». Вот почему любовь переживает смерть любимого человека; в этом смысле мы понимаем, почему любовь «сильнее» смерти. Существование любимого может быть прекращено смертью, но его сущность не может быть затронута смертью. Его неповторимая сущность, как и все истинные сущности, является чем-то безвременным и, таким образом, бессмертным. Сама «мысль» о человеке — а это как раз то, что видит любящий, — относится к области, не имеющей параметра времени. Действительно, эти соображения восходят еще к схоластике и философии Платона. Но давайте не будем думать, что они поэтому далеки от простого эмпиризма, который, и мы должны признать это, имеет свою интеллектуальную обоснованность и достоинство. Например, нам известен следующий рассказ бывшего узника концентрационного лагеря.
«Все мы в лагере, и я, и мои товарищи, были уверены, что