— И как вы спаслись? — глаза Милли напоминали два огромных земляных ореха.

— Выпрыгнул в окно. Чтобы не выдать себя, мне пришлось подождать, пока Она уедет, к этому моменту пламя уже охватило прихожую. Да что там говорить, пылал весь дом! Такое впечатление, что он только и ждал этого пожара! Кое-как я пробился к окну и разбил стекло. Правда, выпрыгнул не совсем удачно…

— Теперь я понимаю, откуда этот ужасный шрам, — перекрестившись, прошептала Милли. Николас снова усмехнулся и потрогал рубец.

— Я запомнил тот прыжок на всю оставшуюся жизнь. Сначала разрезал щеку, а когда очутился на земле, мне прямо на лицо упал обломок горящей рамы. Хм-м, неотложная дезинфекция, огонь сразу прижёг порез, заражения не будет… С другой стороны, поэтому шрам такого жуткого вида…

— Да… — задумчиво произнесла домработница, — никак не могу свыкнуться с мыслью, что миссис Дженни смогла так поступить. Если действительно была любовь…

— Вот такая и была любовь, — Николас развёл руками.

— Я, наверное, своими расспросами причиняю вам боль? — сердечно осведомилась Милли.

— Нет, — Николас вздохнул. — Боль уже ушла. Я просто заставил её это сделать. Последние два года я много работал над собой.

— Послушайте, мистер Николас, — Милли подалась вперёд, оглянулась и перешла на шёпот. — А вдруг это была и не Дженни вовсе?

— А кто? — фыркнул он. — Вы хотите сказать, что призрак существовал уже тогда?

— Нет, я не хотела этого сказать, не поймите меня превратно. Вдруг это был кто-то, очень похожий на Дженни?

— Двойник?

— Нет, двойнику пришлось бы намного сложнее. Этот человек должен был знать ваш жизненный уклад, мельчайшие подробности. Может быть, какая-то близкая родственница, сестра, например?

— У Неё никого не было, — Николас посмотрел на окурок, который уже потух и бросил его в камин. — Она говорила, что Её родители давно умерли, а в семье Она была единственным ребёнком. Это — правда. На протяжении двенадцати лет никто из Её родных так и не объявился.

— Значит, вы всё-таки считаете, что все это устроила Она?

— Ну, а кто же ещё? Моя маленькая, любимая Дженни решила слегка позабавиться. Одного не могу понять — чего Ей не хватало? Неужели нельзя было просто подать на развод?

— Мне кажется, вы бы его Ей не дали.

— Хм, возможно…

— Чужая душа — потёмки, — философски заметила Милли.

— Наверное, вы правы, — задумчиво повторил Николас уже в четвёртый раз за это утро.

И тут вновь пронзительно зазвонил телефон.

19 августа. Чуть позже

— Кто его включил? — простонал Николас.

— Я… — Милли удивлённо захлопала глазами. — Но что в этом такого? Смотрю, розетка выдернута, валяется на полу. Думала, вы случайно ногой зацепили…

Телефон продолжал надрываться.

— Зачем вы это сделали? — глаза Николаса начали наливаться кровью.

— Господи, да что я такого сделала? — испуганно пролепетала домработница. — Телефон должен работать, мало ли кто позвонит по делу? По важному…

— У меня нет никаких важных дел! — взорвался Николас. — К черту все дела! Мне совершенно ни к чему, чтобы сюда звонили! Кому я нужен, могут разыскать по мобильному!

— Так вы будете отвечать или нет?

Николас кинул на неё испепеляющий взгляд, немного подумал и решительно снял телефонную трубку.

— Алло, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Здравствуй, Ник, — тихо прошептал знакомый голос.

— Здравствуй, Дженни, — Николасу показалось, что он сейчас задохнётся.

— Я же просила не называть меня по имени…

— А мне наплевать. Трубка немного помолчала.

— Ты стал грубым, Ник. Я лишь…

— Что ты хотела? — грубо оборвал он её.

— Ты опять не приехал, — голос материализовался и обрёл пронизанную печалью плоть. — Наверное, я не буду больше верить тебе.

Внутри у Николаса все замерло, но он не произнёс ни слова.

— Я всегда старалась тебе доверять. Но на деле получается иначе. Многое из того, что ты обещал, просто не выполняется. Неужели ты совсем не изменился?

— Изменился, — глухо пробормотал он.

— Тогда почему ты не держишь своё обещание? Правда, Ник, я уже устала надеяться…

— Ты — не Дженни! — выпалил Николас и опять почувствовал приступ удушья.

— Почему? Кто тебе это сказал? Тот, кто нас с тобой слушает?

— Нас никто не слушает!

— Неправда. Нас слушают все. И никто. Они окружают нас повсюду, они — иные. Но сейчас это неважно. До нашей встречи остаётся не так много времени…

Николас почувствовал, что у него останавливается сердце.

— Но все равно, ты — это не Она, — сипло выдавил он.

— Разве ты не узнаешь мой голос? Неужели ты совсем забыл меня, Ник?

— Нет, — хрип стальными тисками сдавил горло. — Не забыл. Просто я для себя все давно решил и…

— Ты перестал быть добрым?

— Наверное, да. Я уже устал от доброты. Она все время выходит мне боком. Поэтому, давай больше не обсуждать эту тему. Скажи мне, что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты меня согрел…

— Это я уже слышал, — Николас раздражённо мотнул головой. — Я спрашиваю конкретно. Я знаю, что ты — не Дженни. Та Дженни для меня умерла. Тебе нужны деньги? Может быть, этот Дом? Говори прямо…

На другом конце провода послышались всхлипывания. Николас ощутил, как на шее, за воротом рубашки, выступили холодные капли.

— Почему ты так со мной поступаешь, Ник? Что я тебе сделала плохого?

— Плохого? — Николас наконец-то задохнулся от ярости. — Из-за тебя я чуть не погиб!

— Это была не я…

— Не ты? Тогда кто же? Твой двойник?

— Это была ТА, которая ХОТЕЛА это сделать.

Теперь Николас почувствовал, что капли пота появились на висках и щеках. В душе начало зарождаться отвратительное чувство, которого он опасался больше всего на свете.

Жалость.

В голове опять всё смешалось.

— Откуда ты звонишь?

— Это не очень хорошее место, — шёпот вновь приобрёл пространственный объем, его звуки начали отдаваться в ушах гулким эхом. — Здесь темно…

— Перестань! Ты можешь хоть раз поговорить по-человечески?

— Я так и разговариваю. В такое место, где я нахожусь, лучше не попадать.

— Ты звонишь из клиники?

— Нет.