Олег взвыл так громко, что она подпрыгнула на кровати. Сон как рукой сняло.

– О какой запаске ты говоришь! – вопил Олег. – Само собой, у меня есть запаска. Но не четыре же!

– Неужели все четыре шины проткнули?! – До Ани наконец дошло.

– Пойди посмотри, если не веришь, – предложил Олег.

– Вот черт. – Аня вскочила и, как была, в маечке и белых трусиках, выбежала на крыльцо. Машина стояла на своем месте, но выглядела плачевно: все четыре колеса были спущены.

– Что же теперь делать? – растерялась Анна.

– Вот об этом я и думаю. Без колес мы отсюда не уедем. И починить негде. Надо ехать в город. Вопрос – что делать с тобой?

– При чем тут это? Поедем вместе.

– Ни за что. Может быть, именно этого от нас и добиваются. Ты прямо-таки притягиваешь неприятности, особенно в последнее время. Поэтому ты останешься здесь. В прямом смысле слова – со двора ни ногой.

– Мне это не нравится, – сообщила Аня, ковыряя пальцем босой ноги доску на крыльце. Ей вовсе не хотелось оставаться одной. Она беспокоилась за Олега, неизвестность пугала ее гораздо больше предполагаемой опасности.

– Пойми меня, Аня, – мягко сказал Олег, – мне это нравится не больше, чем тебе. Но не я устанавливаю здесь правила. Ты не хуже меня знаешь, кто стоит за этой выходкой. Наша задача – не идти у него на поводу. Он хочет напугать тебя, заставить бежать отсюда. Значит, надо сделать наоборот.

– Если он хочет, чтобы я отсюда уехала, зачем он испортил машину?

– Будь у нас машина – ему до тебя не добраться. Другое дело – общественный транспорт. Тут ты беззащитна, и он надеется этим воспользоваться.

– Ладно, сделаем по-твоему, – неохотно согласилась Анна.

Час спустя Олег, заботливо накормленный завтраком, благополучно отбыл в город на рейсовом автобусе. Анна прикинула, что обратно он вернется в лучшем случае поздно вечером, и стала думать – чем себя занять на это время.

До полудня она загорала в саду, на травке. Из головы не выходил странный сон. Что это? Просто сон или то, что произошло когда-то на самом деле? Анна жалела, что не успела рассказать о своем сне Олегу. Вместе им наверняка удалось бы разобраться.

К обеду она обнаружила, что основательно поджарилась, и поспешила укрыться в доме. Баба Паша возилась с обедом. Аня вызвалась ей помочь и принялась чистить картошку.

– Молодец, ловко у тебя выходит, – одобрила Прасковья Тихоновна, бросив взгляд на узенькую полоску картофельной кожуры, выползающую из-под Аниного ножа. – Нынче ведь молодежь вон какая. Им бы все пьянки да гулянки, прости господи. К хозяйству не приученные. И ладно бы мужики, а то ведь и девки туда же.

– Я-то не совсем молодежь, – улыбнулась Анна. – Мне скоро тридцать. Другое поколение. Нас успели к хозяйству приучить.

– Ишь ты. Тридцать, говоришь? – искренне удивилась старушка. – По тебе не скажешь. Впрочем, и тридцать-то рядом с моими годками – детский возраст.

Анна снова улыбнулась и взяла следующую картофелину.

– Ты мне вот что скажи, милая, – не утерпела-таки баба Паша. – Хоть и не мое это дело, а узнать любопытно. Тебе Олежек-то кем приходится? Жених али кто?

– Друг, баба Паша, – просто ответила Аня.

– Друг? Это как же понимать?

– Просто друг.

– Ага. То-то я смотрю, странные вы какие-то. И на полюбовников вроде не похожи. Не то вместе, не то врозь. Вижу, беспокоится он о тебе. Вот давеча, когда из озера выловил, аж трясся весь. Только ты его не больно привечаешь, так мне кажется. Или он тебе не по душе?

– Почему же? Он мне нравится. – Анна вздохнула и решительно добавила: – Все не так просто. Он любит другую девушку. Она его когда-то оставила, можно сказать – предала, но он все равно ее любит, хотя и пытается убедить себя в обратном. Если у него будет хоть малейший шанс начать все сначала, он сможет стать счастливым. Только так. Я это чувствую, поэтому и сторонюсь его.

– Ишь ты, чувствую… Чувства-то – они вещь ненадежная. Думаешь одно, а выходит совсем другое. Может, на самом-то деле там уж быльем все поросло, а ты своими руками свое счастье отталкиваешь? Олег – парень видный, да и ты девка вон какая красивая. А еще вот что я скажу. Я старая, но не слепая. Он в твои голубые глазки совсем не по-дружески заглядывает. Хочешь верь, хочешь не верь.

– Та девушка тоже красивая. И хрупкая, как… как фарфоровая кукла. Помните, статуэтки такие были в музыкальных шкатулках? Крошечные балерины на одной ножке? Вот она именно такая, тоже балерина.

– Ну и что, что на куклу похожа? Ты эту куклу трогала? Холодная она. Ее целуй – не целуй, а ответа не дождешься.

Аня не нашлась что ответить. Баба Паша, однако, этим не ограничилась. Что-то тревожило ее. Наконец, немного помолчав, она спросила:

– Неужели мне правду сказали, что тебя с Никиткой видели? И дело совсем не в этой девушке?

Под проницательным взглядом старушки Анна смутилась и покраснела. Упоминание о Никите пришлось совсем некстати. Ей было неприятно вспоминать о своем промахе. Помимо воли она чувствовала себя виноватой. Баба Паша расценила ее молчание по-своему.

– Да ты не бойся, я Олегу ничего про это не сказывала, – успокоила она. – Мало ли что люди болтают.

– Да нечего рассказывать, – пожала плечами Анна. – Он нам книжку давал почитать, вот я и ходила в санаторий, чтобы вернуть ее перед отъездом.

– Вот и славно, – обрадовалась старушка. – А я уж было другое подумала грешным делом. Никита – парень непростой, хотя и видный. Девки наши на него все глаза проглядели. Только женат он.

– Это я знаю, – кивнула Анна. – Видела вчера его жену.

После этих слов баба Паша совсем повеселела. Она забрала у Ани миску с картошкой и начала нарезать ее соломкой.

– Странная пара, – вдруг сказала Прасковья Тихоновна.

– Кто? – не поняла Анна.

– Никита со своей женой. Она его намного старше, ты заметила?

– Конечно. А они местные?

– Нет. Оба из города. Никита появился здесь года полтора назад. Он тогда еще неженатый был. Устроился в санаторий библиотекарем, получил служебную квартиру там же. Книжки он в самом деле любит. Каждую неделю в город мотается, бывает – не по одному разу, все новинки выискивает. Видать, там и с женой своей будущей познакомился, сюда ее привез. С тех пор и живут.

– Давно они женаты?

– Год почти. Поначалу народ как увидел, что она старше, так сразу слухи пошли: мол, эти скоро разбегутся. Ан нет, живут себе. Да я уже говорила, Никита ох как непрост.

– При чем здесь это? Может, они любят друг друга?

– Любят, как же. Баба-то его богатая шибко, денег – куры не клюют. Правда, он их не берет, живут скромно, в комнатушке ютятся, а она все это терпит.