Из грамоты Киприана в Псков можно узнать, что митрополит полностью удовлетворил все просьбы послов. Он рукоположил тех священников, которые приехали к нему на поставление, а кроме того, посланцы получили от митрополита несколько богослужебных книг, в том числе синодик. «А что есмь слышали, чего нет у вас церковнаго правила праваго, — писал Киприан в своей грамоте, — то есмы списав, подавали им устав божественыя службы Златоустовы и Великого Василья, такоже самая служба Златоустова: и синодик правый, истинный, который чтут в Царигороде, в Софьи Святой, в патриархии…»[708]

Из этого послания митрополита не следует, что ни в Новгороде, ни в Пскове в то время не было необходимых для церковной службы книг. Просто Киприан занялся приведением русских богослужебных книг в единообразие путем сверки их с новейшими константинопольскими образцами. Митрополит сам заново перевел с греческого языка Служебник, заметив в своей приписке: «Аще кто восхощетсея книги преписывати», тот не должен изменять в ней ни одного слова, ни одной даже черты. Из послания митрополита к псковскому духовенству понятно, что он отправил в Псков верные списки литургии и других церковных чинопоследований и обещал исподволь переписать и переслать и другие нужные книги. В Новгород митрополит новых книг не присылал. Новгородская церковь перешла на Афонско-Иерусалимский устав лишь в конце 30-х — начале 40-х гг. XV в.

Конфликт Московского великого князя с новгородским архиепископом Иоанном стал известен в Константинополе. Патриарх прислал Василию Дмитриевичу грамоту, в которой извещал, что скорбит о «схизмах и отпадении, происшедших в Великом Новгороде». Но при этом глава православной церкви упрекал великого князя: «Отчего ты не уважаешь меня, патриарха, и, не воздая должной чести, какую воздавали предки твои, великие князья, не почитаешь не только меня, но и людей, которых я посылаю к вам и которые не получают ни чести, ни места, всегда и везде принадлежавших патриаршим людям? Неужели не знаешь, что патриарх носит образ Христа и Им поставляется на владычний престол? Ты не уважаешь не человека, но Самого Христа, потому что воздающий честь патриарху почитает Самого Иисуса Христа».

То есть Василий Дмитриевич относился без должного почтения не только к новгородскому архиепископу, но и к самому патриарху. Далее в послании читаем: «Кроме того, слышу некоторые слова, которые произносит благородство твое о державнейшем и благочестивом самодержце моем и царе, и скорблю, что ты возбраняешь, как говорят, митрополиту поминать Божественное имя царя на сугубых ектениях, — это дело небывалое! Слышу, что ты говоришь: „Мы имеем Церковь, но царя не имеем“. Не думаем, чтоб и это было хорошо»[709].

По византийской теории вселенского царства, все христиане в мире должны быть подданными одного императора. Все православные народы были его вассалами. Русские князья были пожалованы званием стольников византийского двора. Однако на Руси не считались с этим унизительным для великих князей правилом. Греческий император был только идеальным центром христианского мира. Московский великий князь, признавая в принципе власть патриарха над Русской церковью, отказался признавать над собой власть Константинопольского царя. В дальнейшем слова, произнесенные Василием Дмитриевичем, стали девизом Московских великих князей в их стремлении к единодержавной власти, равной царской. Ведь, как верно заметил патриарх, «невозможно христианам иметь Церковь, а царя не иметь. Царство и Церковь имеют между собою тесное единение и общение, и невозможно отделять одно от другого». Возможно, осознав этот догмат, Московский князь впервые задумался об отделении Русской церкви от Константинополя. Но при митрополите Киприане такое еще было невозможно.

Архиепископ Иван вернулся в Новгород лишь в 1404 г. «месяца июля в 15 день, быв на Москве 3 годы и 4 месяци у Киприяна митрополита; стретоша и со крести игумены и попове с крилошаны святыя Софея и весь Новъгород у святого Николы на Ярославле дворе, и обрадовашася радостию великою своему владыце»[710]. Новгородская пятая летопись сообщает, что освобождение архиепископа произошло по приказу великого князя Московского. До этого, в 1402 г., великий князь отпустил новгородских бояр, захваченных в Торжке. Попытка присоеденить Двинские земли к Московскому княжеству закончилась провалом. Новгородцы выбили из Заволочья сторонников Москвы, и дальше держать пленников не имело смысла.

К тому же Литовский великий князь Витовт, оправившись от разгрома на р. Ворскле, окончательно утвердился в Смоленске. Князь Юрий Смоленский бежал в Новгород, где его приняли служебным князем. Василий Дмитриевич Московский вновь начал опасаться хищнических устремлений великого князя Литовского и захотел заручиться поддержкой новгородцев против Витовта. Мир был восстановлен, и Новгород вновь принял наместников великого князя.

Проиграв спор о митрополичьем суде, Киприан не оставил надежд распространить в Новгородских землях Афонский устав. По его благословению монах Савва, несколько лет проведший на Афонской горе, отправился в Новгородскую землю и основал обитель в семи верстах от Новгорода, на реке Вишере. Слухи о появившемся святом отшельнике дошли до владыки Иоанна. Он лично встретился с Саввой и высоко оценил его подвижнеческий подвиг. Однако это не побудило владыку распространить афонские традиции в своей епархии. Иоанн лишь поддерживал Саввину пустошь дарами, проявляя тем самым уважение к отшельнику.

Митрополит Киприан умер в 1406 г. В Новгород он больше не приезжал. В 1408 г. владыка Иван в ознаменовании своей победы позолотил большую маковку Софийского собора.

Преемник Киприана митрополит Фотий ни разу не приезжал в Новгород, хотя и стремился восстановить право митрополичьего суда. Еще при его поставлении митрополитом на Русь патриарх Матвей направил послание в Великий Новгород с требованием исправно платить положенные митрополиту пошлины и дать ему суд. Однако в Новгороде грамоту проигнорировали, зато с 1410 г. в новгородских церквах учащаются чудеса, словно бы подтверждая правоту архиепископа, противящегося митрополиту.

Одно из свершившихся чудес заслуживает отдельного рассмотрения. В 1410 г. «сътворися знаменье в святей Софии от иконе святых исповедник Гурья, Самона и Авива диакона о судах церковных, месяца декабря в 21»[711]. Примерно в это же время владыка Иоанн написал Благословение и указ по проскомисании святым мученикам Гурию, Самону и Авиву для «христиан святой Софии». Владыка пожелал заменить в своей епархии обряд крестоцелования, как показатель правоты или вины в судебных делах, Божьим судом с помощью хлеба перед иконой святых Гурья, Самона и Авива. «А што ходите к кресту, ино то в вас отнимаем; но ходите к знамению Божиих святых исповедник. Поп служит святую литургию, и пишет имя Божие на хлебци, и даст всем приходящим ко имени Божию; а хто изъяст хлебец со именем Божиим, тот прав бывает; а хто не снест хлебца, тот по Божию суду виноват будет; а хто не пойдет к хлебцу, тот без Божиа суда и без мирьскаго виноват будет… А кто сее грамоты не послушает, без суда виноват будет и кажнен. А вы, попове, опроче хлеба Божиа, к роте не пущайте…»