Однако, простой взгляд на показатели доходов российских бизнесменов, позволяет убедиться, что выходцы из путинского "клуба дзюдо", как правило, процветают. Дела их далеко не всегда прозрачны, но все же время от времени информация об их бурной активности и главное — обширных связях в российских верхах — просачивается в печать.

"Спортивного сложения темноволосый человек лет сорока вошел в питерский Констанс-Банк с тяжелой поклажей. Владимир Васильев принес 49 млн. рублей наличными, чтобы заплатить за два коттеджа в окрестностях Петербурга. Хозяевами одного из них стали жена и сын главы "Газпрома" Алексея Миллера, другого — сын Юрия Гороха, работающего в "Газпроме" заместителем руководителя аппарата правления. Ранее Васильев таким же образом заплатил 23,6 млн. рублей за члена правления "Газпрома" Ярослава Голко, отвечающего в госмонополии за инвестиционную программу и строительные проекты. Всего за апрель — июль 2009 года Васильев принес в банк почти 162 млн. рублей, в результате чего шесть коттеджей в строго охраняемом поселке на Карельском перешейке обрели своих хозяев. Все дома, кроме одного, стали собственностью топ-менеджеров газовой монополии или их родственников. Васильев говорит, что знаком со всеми покупателями и лично перевозил наличные в Питер, где, по его словам, платить "удобнее", чем в Москве". Васильев согласился ответить на вопросы Forbes и признал, что строили коттеджный поселок по заказу "Ленгазспецстроя" (ЛГСС). Деньги за коттеджи Васильев переводил фирме, руководит которой Марина Белякова, жена гендиректора ЛГСС.

Так журнал "Форбс" приоткрыл завесу над историей приобретения суперособняков руководством "Газпрома". Журнал сообщил, что "все участники странной истории с коттеджами так или иначе связаны с освоением многомиллиардной инвестиционной программы "Газпрома". В 2004–2008 годах в "Газпроме" прошла реорганизация. Из состава компании были выделены предприятия, специализирующиеся на строительстве. Теперь, по словам официального представителя "Газпрома", подрядчиков отбирают "преимущественно на конкурсной основе, на основании лучших предложений цены и качества услуг и работ". ("Русский Forbes", 03.02.2010). Так ли это? Журналисты "Форбс" выяснили следующее.

Один из ключевых подрядчиков монополии — холдинговая компания "Стройгазмонтаж", созданная в 2007 году Аркадием Ротенбергом, другом детства премьера Владимира Путина. Уроженец Петербурга, 57-летний Аркадий Ротенберг вместе с младшим братом Борисом в середине 1960-х ходил в одну секцию дзюдо с Владимиром Путиным. Сохранились эти связи и в начале 1990-х: старший Ротенберг учредил тогда ЧОП "Шилд", охранявшее Школу высшего спортивного мастерства на Каменном острове, куда заезжал вице-мэр Петербурга Путин. Сейчас в активах братьев Ротенберг числится СМП-банк (раскрывал сам банк), около 10 % крупнейшего в России Новороссийского порта, доли в крупном подрядчике "Мостотрест" и нескольких трубных трейдеров. ("Ведомости". 09.12.09). Минимальный оборот бизнеса братьев, по оценкам Forbes, — $3 млрд. в год. Главным активом приобретенного ими у "Газпрома" за 8,4 млрд. рублей в июле 2008 года "Стройгазмонтажа" стали пять строительных компаний. Крупнейшим приобретением Ротенбергов стал контрольный пакет акций "Ленгазспецстроя", заказчика коттеджного поселка на Карельском перешейке. К новым хозяевам компания перешла не с пустыми руками, а с пакетом крупных заказов от "Газпрома". Холдинг Ротенберга регулярно выигрывает все новые тендеры газовой монополии. Так заказы на строительство двух крупных газопроводов "Стройгазмонтаж" Ротенберга получил от "Газпрома" без конкурса. Чтобы уложиться в "сжатые сроки, определенные правительством РФ", объясняет представитель "Газпрома". При этом затраты монополии на строительство одного из них, Джубга — Лазаревское — Сочи, выросли с 8–10 млрд. до 25 млрд. рублей. "В расчете на 1 км трассы затраты на маленький сочинский газопровод оказались выше, чем на проекте Nord Stream", — удивляется исполнительный директор East European Gas Analysis Михаил Корчемкин. По его оценке, аналогичные газопроводы в Америке обходятся заказчику как минимум вдвое дешевле. Огромные сметы — одна сторона бизнеса на газпромовских подрядах. Вторая — экономия на расходах: конечные подрядчики жалуются на то, что деньги до них не доходят. ("Русский Forbes", 03.02.2010).

Клановость — опасная штука. Особенно, когда клан у власти. Тогда перестают действовать законы и действуют только понятия стаи. Это опасно для общества. Это лишает рынок и экономику стимула к развитию, ибо конкуренция в условиях засилья клана исчезает, а значит лучшие, но не имеющие доступа к вожакам клана, обречены на неуспех. Все это создает в обществе атмосферу отчаяния и безнадежности. Клановость ведет и к тому, что молодые, перспективные специалисты, только без связей, не попадают в "социальный лифт", остаются без продвижения годами, а это в свою очередь порождает недовольство властью, способствует нарастанию всеобщего недовольства, которое рано или поздно, как нарыв, прорвется и тогда "клановиков", как уже перекрестили в народе некоторых российских силовиков, ничто не спасет. Их будущее можно четко определить, к гадалке не ходи, достаточно посмотреть кадры хроники последней киргизской революции, выбросившей из власти и из страны коррумпированный клан Бакиева.

Одна из самых популярных книг о президенте США Джоне Кеннеди ее автор Девид Халберстам назвал "Самые лучшие и самые одаренные" (David Halberstam. The Best and the Brightest. Random House, 1972). Такой похвалы автор удостоил команду Кеннеди, успевшую за короткий срок провести в США необходимые и полезные реформы и начать вывод американских войск из Вьетнама. Если бы я писал сегодня книгу о нынешней российской администрации, то назвал бы ее "Бездарные и неспособные". Одна из главных проблем для РФ — это отсутствие компетентных специалистов среди управленцев не только высшего, но и среднего звена. Когда начали разбираться с аварией на Саяно-Шушенской ГЭС, обнаружили, что ей руководил человек, который вообще не имел никогда никакого отношения к энергетике. Но так — везде. Проблему российских управленцев, однако, не следует сводить к одной клановости. Финансовый кризис 2008 года, неспособность силовиков обеспечить безопасность граждан России, кризис образования и здравоохранения, развал инфраструктуры регулярно являют нам массовую некомпетентность и нефункциональность российской бюрократии, в том числе и "питерского призыва". Чтобы в этом убедиться, достаточно пообщаться полчаса с нашими чиновниками. Работая главным редактором журнала "Финансовый контроль", я не раз брал интервью у самых высокопоставленных бюрократов. Расшифровывая записи этих бесед, я убеждался в одном и том же: во-первых, они, как правило, не умеют правильно говорить по-русски, подлежащее у них гуляет независимо от сказуемого, падежи не соблюдаются, а актив и пассив перемешаны в кашу, и, во-вторых, без бумажки они не способны рассказать о том, чем же они собственно занимаются. Чаще всего эти интервью приходилось писать самому с помощью их пресс-службы и по материалам ведомства. А уже потом отправлять господину начальнику на визу. Да и было бы полбеды, если бы их некомпетентность проявлялась лишь в этом. Бюрократ не хочет признаться самому себе, что любые резервы, которыми ему доверили распоряжаться, рано или поздно истощатся и, значит, рано или поздно и окружающие и высокое начальство убедятся в его полной некомпетентности. Поэтому главное для него досрочно отрапортовать — мол, меры приняты. И получить за это очередное поощрение от начальства. Маркс говорил, что бюрократия рассматривает государство, как свою собственность. Уже поэтому любую критику в свой адрес она воспринимает, как посягательство на основы государственного устройства. Особенно в период кризиса. И это четко заметно в России — непродуманные и не согласованные между собой действия бюрократии в октябре — декабре 2008 г., попытки по-своему "творить действительность", т. е. вмешиваться в рыночные механизмы там, где это не нужно и не вмешиваться там, где это было абсолютно необходимо, способствовали не "выходу из кризиса", а все более глубокому в него погружению. Бывший глава администрации президента Александр Волошин не случайно предупреждал в этой связи об опасности "бюрократического реванша" в ходе кризиса. Уж кто-кто, а он-то знает, что бюрократия — это далеко не невинное, а весьма опасное сословие.