Осмысливая все это, тут и сведущий, образованный человек воскликнет: ну сколько можно экспериментировать? Дайте, в конце концов, нормально пожить.

Проще простого было бы объяснить, кто мешает. Конечно же, те, которые в Кремле. На них традиционно возлагают вину. Нет, Назарбаев не из таких критиканов. Значило ли это, что он был доволен политикой Кремля в отношении Казахстана? Отнюдь нет.

– Кремль – не Господь Бог, – любил повторять Назарбаев на совещаниях со своими министрами. – Особенно сейчас. Прежних небожителей там уже нет. Пришли новые люди – молодые прагматики, реформаторы, рыночники. Пока они трудно предсказуемы и, главное, целиком поглощены заботами своей страны.

Мысль президента была предельно ясна: надо крутиться самим!

Встреча с молодежью г. Алма-Аты. 1990 г.

Продовольственный кризис охватил все бывшие республики СССР, не только Казахстан. Россия, как видим, тоже не была исключением. Голод приблизился даже к кремлевским стенам. Помню, сосед по моему дому, сотрудник ельцинской администрации, жаловался: еще какую-то пару месяцев назад заказной бланк в буфете содержал 12 наименований продуктов, а теперь даже с картофелем сложности, установлена норма отпуска в одни руки.

Что ж, правильно, надо самим крутиться. И в начале 1992 года Назарбаев принялся за разработку концепции, которую он назвал «Стратегией становления и развития Казахстана как суверенного государства».

– Никто за нас не преобразует нашу страну, – говорил он, – не добьется для нее достойного места в мировом сообществе, не поднимет стандарт нашей жизни.

«Стратегия становления» стала своеобразным манифестом новой модели развития Казахстана. Из нее потом вышли знаменитые стратегические проекты Назарбаева «Казахстан-2030» и «Казахстан-2050».

Но людям нужны были не теоретические изыскания, которыми их вдоволь кормили в советское время, а конкретные деньги, чтобы содержать свои семьи. Денег, увы, не хватало. Они, как и прежде, поступали из Москвы, теперь уже из Центрального банка России. И их становилось все меньше и меньше. А со второй половины 1992 года, после разделения бюджетов, российские рубли пришлось покупать – брать в долг.

Назарбаев держал свою страну в рублевой зоне как можно дольше. Причин было несколько: Госбанк СССР был ликвидирован, деньги, как и раньше, печатались в Москве. И самое главное – Казахстан не был готов к введению своей национальной валюты.

Главы ставших независимыми государств договорились с российским президентом Ельциным, что они останутся в рублевой зоне до тех пор, пока не перейдут на собственные деньги. Однако уже через короткое время выяснилось, что и самой России катастрофически не хватает денег. Очереди за зарплатами были еще длиннее, чем в Казахстане, а задолженность по их выплате достигала нескольких месяцев.

И это сущая правда. Москвичи помнят, как в метро вместо привычных 50-копеечных монет появились заменители денег – жетоны. Их изготавливали из стали, сверху покрывали слоем латуни. Размер – как у советской 5-копеечной монеты, чтобы не переделывать автоматы по их продаже. К жетонам прибавились талоны, многоразовые купоны, карточки покупателей… Нормировалась продажа всех основных продовольственных товаров.

На почве дефицита рублевой наличности возникло некоторое охлаждение отношений Алматы и Москвы. Рассказывая о тех днях и бессонных ночах, Назарбаев вспоминает, что особенно трудно было вести переговоры с так называемым реформаторским крылом Российского правительства в лице Егора Гайдара, Александра Шохина, Бориса Федорова, Сергея Шахрая и других.

«На многочисленных переговорах они достаточно откровенно высказывались о том, – читаем в его книге «Казахстанский путь», – что России выгодно сбросить «балласт» в виде дотационного Казахстана. Что мы никуда не денемся и по прошествии некоторого времени «приползем» на их условиях – без политических гарантий, без политической самостоятельности. Наш «коленопреклоненный возврат» рассматривался как один из путей воссоздания Союза, но уже на их условиях. Это было более чем странно, учитывая, что они сами его разрушили. Даже уход Гайдара с поста председателя правительства России принципиально не повлиял на этот курс России».

В доказательство Назарбаев приводит веские аргументы. Начиная с 1993 года лица, ответственные за экономический блок в правительстве России, начали сдерживать выделение Казахстану наличных денежных средств. Это выглядело действительно более чем странно, потому что в 1992 году распределение денег осуществлялось более-менее пропорционально среди республик рублевой зоны. А с весны 1993 года Казахстану вообще прекратили кредитование. С чего бы это?

У каждой из сторон своя правда. Кремлевские «младореформаторы» разводили руками: уровень развития стран СНГ разный, почти все они дотационные, общее денежное пространство удержать не представляется возможным. Казахстанская столица ссылалась на подписанный совместный договор, согласно которому Россия обязалась держать Казахстан в рублевой зоне до тех пор, пока тот не перейдет на свою национальную валюту.

В договоре был важный пункт: каждая из договаривающихся сторон должна за три месяца уведомить остальные государства о введении своей валюты. В конце июня 1993 года российское руководство уведомило Алматы о запуске в оборот денег нового образца. Но… за три дня.

Назарбаев был потрясен. В декабре 1992 года Съезд народных депутатов России отклонил кандидатуру Егора Гайдара на пост главы правительства. Премьером был утвержден Виктор Степанович Черномырдин, опытный хозяйственник и управленец. С ним Нурсултан Абишевич был на «ты» и с его вступлением в должность главы правительства связывал надежды на укрепление сотрудничества.

Когда Черномырдин приехал к нему в Алматы, Назарбаев спросил у него:

– Виктор Степанович, мы с тобой старые друзья. Ты – глава правительства. Скажи мне честно… Я знаю, что вы собираетесь менять деньги. Может Казахстан рассчитывать при наших отношениях, при нашем искреннем желании быть вместе с Россией, остаться в рублевой зоне? Если нет – ты мне открыто скажи, чтобы мы могли подготовиться.

Виктор Степанович заверил: Казахстан обязательно останется в рублевом пространстве. Черномырдин подтвердил это и в начале 1993 года, когда они встретились на экономическом форуме в Давосе.