– Нет! – Мне такой суп никогда не нравился. Если в этой жизни ни разу не пробовал, то в той приходилось несколько раз хлебать и, честно говоря, был не в восторге, поэтому Мари мне его и не готовила. – Тащи красное вино, хлеб, сыр, яблоки и гуся. Гусь должен быть самым большим, а вино самым лучшим.

– Слушаюсь, мсье, сей момент. – Гарсон рванул в дверь за перегородку, но пробыл там недолго. Минуты через три с помощником-мальчишкой притащили три кубка из олова, кувшин холодного вина, большую краюху горячего хлеба, вазу с яблоками и доску с нарезанным сыром. Не успели мы провести дегустацию вина, которое оказалось вполне приличным, как нам сняли с шампура и подали на подносе гуся вместе с пустыми деревянными блюдами.

После стряпни корабельного кока этот ужин показался божественным. Наши тарелки быстро опустели, от гуся остались только кости, от яблок – огрызки, а мы наслаждались вином и посматривали в зал. Что-то музыкантов здесь не наблюдали.

– С вас, мсье, одна дюжинка[12]. – Улыбающаяся рожа гарсона была тут как тут. – Или, может быть, еще что нужно?

– Да, – тихо сказал ему. – Хочу увидеть Андре Музыканта.

– Он скоро должен выйти на сцену.

– Хочу его увидеть прямо сейчас, передай, что неплохо отблагодарю, сдачи не надо, – положил на стол монету в четверть экю.

– Сей момент, мсье, благодарю, мсье. – Взяв деньги, он собрал пустую посуду и исчез за кухонной дверью.

К нам никто не подходил минут пятнадцать, но из-за кулис несколько минут наблюдали. Антон его первым увидел, толкнул меня под столом ногой и скосил глаза. Наконец портьеры шевельнулись и, спустившись со сцены, к нам подошел невысокий темноволосый худощавый мужчина лет сорока. В руке он держал скрипку и смычок.

– Здравствуйте, мсье, – поклонился он с улыбкой, – вы хотите, чтобы я что-то исполнил?

– Обязательно послушаем твое выступление, – вытащил из пояса золотой луидор и прижал к столу указательным пальцем, увидел, как алчно блеснули его глаза. – А еще мне нужно встретиться с Котом.

– Даже не знаю, мсье, что сказать. – Улыбка с его лица слетела. – Никогда не слышал о таком человеке.

– Он был другом моего отца там, в Вест-Индии, и знал его под именем Луи Мерсье, – взглянул в настороженные глаза, щелчком отправил к нему монету и кивнул.

Ладошка с тонкими, длинными пальцами скрипача (по совместительству), а вероятней всего, щипача чужих карманов (по основной профессии), ловко мелькнула над столом, и луидор волшебным образом испарился.

– Хорошо, я поинтересуюсь у знакомых, может быть, кто-то его знает, – он опять скорчил приветливую гримасу, – а вы, мсье, подходите завтра во время сиесты и узнаете результат.

– Прекрасно! Порекомендуй только, где можно нормально провести ночь?

– Если из приличных заведений, то в доходном доме монастыря, там даже господские номера есть.

– А еще?

– Ну-у-у, для достойных месье совсем недалеко имеется салон мадам Люси Жаке.

– Бордели нас не интересуют.

– Нет-нет, мсье, это очень приличное место.

Выслушав объяснения, как найти нужный адрес, мы встали и под настороженным взглядом мордоворота покинули помещение таверны. Район этот, видно, считался благополучным, так как на улицах было чисто, а тьму вечера рассеивали редкие фонари. Мы как раз застали фонарщика, который бродил между столбами.

Не скажу, что заведение мадам Жаке было из шикарных, но выглядело прилично, и принимали здесь клиентов строго определенного круга. В отношении нас у троих охранников вопросов не возникло, наличие шпаги было пропуском в салон.

– Здравствуйте, сеньоры. Разрешите представиться: мадам Люси Жаке, – в холле нас встретила красивая моложавая женщина, точный возраст которой определить было сложно: то ли тридцать, то ли сорок, а может быть, и больше.

– Дон Микаэль, – почтительно кивнул. – А это мои товарищи: дон Антонио и дон Данко. Будьте любезны объяснить, мадам, почему вы решили, что мы испанцы?

– Нет ничего проще, в Европе только испанские дворяне не носят париков. – Она мило улыбнулась и показала рукой на дверь, за которой слышалась музыка: – Проходите, сеньоры, в зал, прошу вас, мои воспитанницы сейчас музицируют на клавесине.

Девочки оказались симпатичными, чистенькими, аккуратными, умели поддерживать разговор, да и вели себя прямо как ангелы невинные. До тех пор, пока не развели нас, голодных мужчин, в свои номера.

О телодвижениях рассказывать не буду, их было много и разных. В общем, вечер удался.

Спали до обеда, затем привели себя в порядок и, не удовлетворившись легкими кулинарными изысками кухни мадам Жаке, отправились в «Черепаху». Здесь, увидев на вертеле запеченного в специях барана, затребовали ногу и ребрышки.

Должен сказать, что Музыкант золотой луидор отработал полностью – нужного человека нашел и из-за кулис указал на нас. Более внимательно мы смогли его рассмотреть, когда он вышел в сопровождении двух крепких моряков.

Это был худощавый подтянутый мужчина лет пятидесяти, среднего роста, спортивного телосложения, с серыми водянистыми глазами, тонкими губами и небольшим шрамом на правой щеке. Одет в новомодный французский камзол и короткие штаны красного цвета, белый шелковый шарф, белые чулки и черные башмаки с пряжками из желтого металла. На голове под шляпой был длинный кудрявый парик, а на боку – узкая шпага.

Указав своим телохранителям на свободный стол, сам подошел к нам.

– Мсье, шевалье Гийом д’Оаро. – Он слегка поклонился и уставился на меня. – Я слышал, вы имеете некое отношение к человеку по имени Луи Мерсье?

– Да, это мой отец. – Я тоже поднялся из-за стола.

– Не очень-то вы похожи на него, – сказал он и плотно сжал губы, внимательно меня разглядывая.

– Я на маму похож.

– И мне не доводилось слышать, что у него есть сын, тем более дворянин.

– Тот, кого я всегда считал отцом, и тот, кто меня воспитал, давно погиб. Но я с честью ношу фамилию этого рода. Разрешите представиться: идальго Жан де Картенара. Присаживайтесь, пожалуйста. – Дождавшись, пока мужчина осторожно разместится на краю скамейки, я уселся напротив и стал врать напропалую, пусть Господь меня простит.

– О том, кто мой настоящий отец, узнал совсем недавно. Будучи с тетей в Мадриде, встретили кабальеро Аугусто де Киночета. Потом мне стала известна его давняя связь с матерью, но ее я не виню. Мы с доном Аугусто довольно близко сошлись, правда, о своей жизни он рассказывал немногое, но то, что его когда-то звали Луи Мерсье, и о вашей с ним дружбе – рассказал.

– Как он погиб?

– Никто не знает, но его вместе с теткой Анной и слугами нашли в доме мертвыми, когда они уже завоняли. Их убили, но кто это сделал и за что – непонятно.