— Привет, многодетный отец.

— Почему многодетный? — Снова встал в тупик над одной и той же шуткой молодой хакер.

— Ну, ты же на этом не остановишься, я тебя знаю.

— Шуточки у вас, Юрий Андреевич, дурацкие.

— Ладно, с шуточками завязываю. Вот ты скажи, ты банковскую систему можешь взломать?

— Какого банка?

— Понятия не имею. Но, спецы из ФСБ не смогли это сделать.

У хозяина кабинета начали вылазить из орбит глаза.

— А что нужно то? — спросил Юдин.

— Тут три фамилии, записывай.

Астафьев продиктовал все три фамилии.

— Нужны последние поступления на их счета за последний месяц. В частности, крупные суммы.

— Ладно, попробую качнуть такую рыбу. На какой сервак кинуть ее?

Бульдог торопливо подал ему визитку, и Астафьев продиктовал данные его почтового ящика.

— Хорошо, постараюсь сделать это сегодня.

Когда Юрий кончил разговор, Михаил осуждающе покачал головой.

— Юрий Андреевич, насчет наших дел вы это зря распространяетесь…

— Знаю-знаю, — прервал его Астафьев, — служебная тайна и все такое прочее. Но этого парня нужно брать на самолюбии. Так бы он кочевряжиться начал, а когда ему сказали, что кто-то не сумел сделать, тут он уж стараться будет не за страх, а за совесть.

Тут открылась дверь, в кабинет вошли два опера, подчиненные Михаила. Юрий запомнил, что того, что постарше, звали Василием, а вот имя молодого как-то ускользало из его памяти.

— Ну что? — спросил Бульдог. — Есть успехи?

— Да, практически, нет, — начал докладывать Василий. — Жена этого самого Кануева показала, что они в последнее время жили очень бедно, муж пробовал заниматься бизнесом, но прогорел. Жили на пособие по безработице, муж еще грузчиком подрабатывал. А тут, позавчера, Кануев пришел домой очень довольный, принес много продуктов, еще десять тысяч рублей деньгами. И вообще, сказал, что скоро он принесет домой много денег, он нашел хорошую, правда, разовую работу. Когда жена начала выпытывать, что за работа, он начал отшучиваться. Единственное, что она выпытала, работу ему нашел армейский друг, с которым муж виделся в Чечне. Имя он не сказал, да она и не спрашивала. Одно только запомнила — муж пару раз сказал странную фразу: — Мы еще с этим соколом полетаем.

— Соколом? — спросил Бульдог. — Сапсан?

— Может, это был какой-то позывной у него в Чечне? — предположил Юрий.

— У Сапсана?

— Ну да.

— Все может быть, надо бы проверить.

В это самое время Сапсан лежал на диване, курил, и думал о своем положении. Было похоже на то, что он хорошо вляпался. Нет, никаких следов он по-прежнему не оставлял. Но Валерий думал о том, что про него знают менты и комитетчики. Он не был знаком с методиками их работ, но понимал, что у них там есть свои наработки, и насколько он теперь прозрачен, насколько нет, было совсем непонятно. Сапсан не оставил ни одного отпечатка пальцев, ни одного отпечатка обуви, всю одежду он сразу после акта уничтожал. Та баба, что видела его в госпитале, должна была погибнуть в том домике в лесу. К тому же он тогда хорошо перевоплотился. Нос с горбинкой, два ватных тампона за щеками, оттопыренная губа — все это изменило его внешность почти до неузнаваемости. Природное искусство перевоплощать голос так же помогало Сапасану. Все, вроде бы, было хорошо. Все. Кроме одного — чувства тревоги. Потом Валерию пришла другая, вполне естественная мысль. Он взял мобильник и позвонил Айзенштайну. Тот ответил быстро, но шум, который мешал разговору, был просто чудовищным. Еврей пытался ему что-то ответить, но Сапсан его не понимал. Тогда он прибег к помощи эсэмэски. "Ты где?" — напечатал он. "Я в самолете, — тут же ответил Семен, — лечу в Израиль. Буду через неделю".

Сухорученков выругался. Теперь он не мог достать этого хитрого еврея, и обрубить единственную ниточку. И вдруг до него дошло. Айзенштайн что-то понял, а может, узнал. Он уехал, и уехал насовсем. Значит, его обкладывают.

Неожиданно, откуда-то из подсознания, как пика ломая отработанную годами железную логику, пробился панический страх.

"Бежать!" Он вскочил на ноги и кинулся к компьютеру.

В это же самое время Астафьев снова перебирал все три личных дела отставных офицеров. Было там что-то, что-то такое, что только что мелькало в их разговоре.

Наконец он нашел.

— А Сапсан, это орел или сокол? — спросил он. Бульдог-Миша, разговаривавший в это время с двумя своими оперативниками, не сразу понял вопрос.

— Какой сокол?

— Ну, Сапсан, это же не вид? Это просто один из соколиных? Или он к орлам относится?

Миша напрягся, за ним и его опера. Судя по их лицам, в пернатых они были не сильны.

— По моему к соколиным. Счас я Аркану позвоню, он у нас все знает.

Он поднял трубку, и голос его стал до невозможности слащавым.

— Евгений Михайлович, это Иванов вас беспокоит. Вы не подскажите, сапасан, он относится к соколиным или орлиным? Ага, ага, понятно. Да. Спасибо Евгений Михайлович. Да, по этому делу. Есть одно предположение.

Он положил руку ни микрофон, и шепотом спросил Астафьева: — Что там у тебя с этим соколом?

— У одного из них в Чечне был позывной Сокол.

Миша тут же продублировал.

— Евгений Михайлович, у одного из них в Чечне был позывной Сокол. Трое. Да, да. Хорошо, сделаем.

Положив трубку, он заявил: — Аркан предложил установить за всеми тремя наблюдение, а этому Соколу-сапсану вообще сесть на шею.

На то, чтобы посадить хвост каждому из троицы ушло не более часа. Еще через час комитетчики слушали все телефонные переговоры бывших офицеров. Посты прослушки докладывали один за другим.

— Объект обедает в ресторане, с каким-то грузином.

— Мой явно ругается с женой, наблюдаю его в окне.

— Мой лежит на диване. Встал, задернул окно.

Еще через полчаса позвонил главный одной из групп наблюдения и сообщил первые новости: — Мой закончил разборки с женой, через три часа улетает в Испанию. Вон, он уже грузит чемоданы в багажник машины.

— Это кто? — спросил Астафьев.

— Это тот самый Сокол.

— Надо его брать, — предложил Астафьев.

— Надо, значит — будем.

— Предупреди их, что он крайне опасен.

— Хорошо, задержание будет жестким.

Черный «Фольксваген» бывшего лейтенанта несся в сторону аэропорта «Кануевка» на предельной скорости. Нет, он не опаздывал, просто там его должна была уже ждать самая красивая девушка этого города. Две недели в Испании обещали стать для них самыми лучшими в этой жизни. Но, за километр до аэропорта выскочивший из кустов гаишник требовательно взмахнул палочкой.