Шли минуты: Девон гладил ее плечо, а Эллия тонула в собственных мыслях.

– Знаешь, чего я никогда не понимал? – неожиданно произнес парень.

Эллия не могла ответить, только смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Почему Гермиона так и не осталась с Драко, – ответил он, изучая выражение ее лица. – Я, конечно, понимаю, что ее знак зодиака совместим с Роном, но…

– Нет, – прошептала Эллия. Прочистив горло, она добавила: – Они несовместимы, и ты это знаешь.

– Верно, но Драко же был скорпионом, – задумчиво произнес он.

– Нет, его сына звали Скорпиос. – Эллия покачала головой. – Он близнец, а она дева… они идеально подходят друг другу.

– Ладно уж, поверю на слово, – сказал он со смехом.

Эллия положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному ритму сердца и ругани, доносившейся из домика.

Все было в порядке. Они были целы.

– Мы справимся, – сказал Девон. – Мы должны.

38

Эллия

Подземелья Хэла могли напоминать чей-то ночной кошмар, но точно не Эллии. Худшим ее кошмаром была потеря контроля над своими силами и массовые разрушения. Отец девушки сидел в темной камере напротив нее. Тень Роса обвила прядь волос, выбившуюся из косы Эллии, и заправила ее за ухо. Рос ждал позади: он откроет камеру, когда Эллия будет готова.

Девушка тихо вздохнула, когда увидела своего отца. Веснушки Катона и большие серые глаза делали их с дочерью весьма похожими. Даже его хмурый взгляд передался Эллии. Люди думали, что она унаследовала угрюмость от матери, но большинство черт она переняла от отца. Казалось, в камере он заскучал. Мужчина вытянул перед собой длинные ноги. Его руки были скрещены на груди, он смотрел в крошечное окно.

– Дочка, – протянул он, поворачиваясь, чтобы посмотреть, где она спряталась. – Что бы ты ни думала, я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред.

Эллия вышла из тени, заметив, как дернулась его челюсть, когда он окинул ее взглядом. Она рассчитывала, что за две ночи в камере отец будет выглядеть хуже.

– Я не спешу не из-за этого, – ответила Эллия, не пытаясь скрыть обвинительный тон. – Уж прости меня, если я не горю желанием лицезреть своего нерадивого папашу.

Катон вздрогнул.

– Тебя это беспокоит, Катон? – Эллия медленно подошла к его камере, остановившись в нескольких метрах. – Готова поспорить, что вы с Серсе с удовольствием вспоминаете, как пытали меня, а затем проклинаете свою неудавшуюся наследницу…

– Я подвел тебя. – Катон быстро встал, нависнув над девушкой. Эллия потеряла дар речи.

Он был на пятнадцать сантиметров выше ее, его серые глаза блестели.

Слезы?

Эллия подавила эту мысль. Глаза ее отца всегда сияли ярко. Их неземное сияние иногда преследовало Эллию во снах – он наблюдал, но никогда не протягивал руку помощи.

– Я подвел тебя в тот момент, когда ты родилась, – прошептал он. – Нет… в тот день, когда попался на уловки твоей матери.

Эллия усмехнулась.

– И это говорит трикстер.

– Это одно из наших проклятий, – вырвался у него резкий смешок. – Иногда мы слишком доверчивы, и может получиться так, что кто-то проскользнет мимо, пока мы не будем следить. Как кто-то смог перехитрить одно из самых могущественных существ?

Катон издал еще один смешок и откинулся на жесткую скамью – единственный предмет мебели в камере.

– Какая у тебя выгода?

– Твоя мать…

– Эта тварь не моя мать, – прошипела Эллия, прислонившись к решетке.

– Серсе, – поправился он, – лгала все это время: о своей любви, о том, как мы познакомились… Как только ты родилась и у нее появилось нечто, что позволило мной манипулировать, она показала свое истинное лицо и сказала правду. Она гордится своими достижениями.

Катон драматично вскинул руки, и Эллия не могла не вздрогнуть. Челюсть отца снова дернулась.

– Мне жаль. Я сделал все, что мог, но у нее было еще кое-что, способное сломить меня. Помимо тебя. – Он ударился головой о стену. – Когда Серсе была подростком, ей пришло видение о встрече с великим трикстером, который изменит мир. Поэтому она начала охотиться на меня. Ей потребовались годы: я был напуганным затворником, чья жизнь состояла лишь из мучений. Когда родителей убили, я скрыл свои силы и жил среди смертных. И часто задавался вопросом, не сводят ли Серсе с ума ее постоянная охота, постоянные видения собственного будущего. Она была такой талантливой актрисой, знала все, что нужно сказать и сделать, а я оказался дураком. До нее я жил несчастной и одинокой жизнью. Я был рад, что кто-то принял меня таким, какой я есть, и заботился обо мне.

Что за чушь? Силы девушки бурлили под кожей. Она почувствовала, как вместе с магией перемешались тени, готовые оттащить ее назад.

Отец прочистил горло.

– Я так изголодался по любви, что дал глупую клятву, не понимая последствий. Один никогда не пойдет против другого, мы будем любить и поддерживать друг друга независимо от обстоятельств. Чертова стерва прокляла нашу свадебную церемонию. Клятвы, которые мы произнесли, были клятвой на крови. Я не знал, на что соглашался.

Он лжет.

Но это так похоже на Серсе.

Эллия попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Что все это значило? Какое это имело значение?

– Я продолжал говорить себе: пока ты жива, пока ты цела…

– Остановись! Я никогда не была по-настоящему цела. – Эллия проглотила всхлип и отвернулась. – Я была замученным и испуганным ребенком! Я бы лучше умерла, чем прошла через подобное снова.

Эллия отшатнулась, когда слова слетели с ее губ. Все вокруг потемнело, тени Роса обвили ее ноги. Она впитала их силу и, выпрямившись, повернулась к отцу.

– Возможно, тебя втянули в фиктивный брак, но мне пришлось пережить ее пытки, ее безжалостную жажду власти. И я никогда не прощу ни тебя, ни ее.

Эллия отвернулась, готовая оставить отца позади.

– Я знаю, как ее остановить.

– Да. Мы поймаем ее, приведем сюда, и вы будете счастливо поживать в недрах Хэла, – бросила Эллия через плечо.

– Она слишком сильна, никто к ней не приблизится. Но если ты остановишь время… Я мог бы показать тебе, как я провернул это с вампирами, – предложил Катон.

Эллия закрыла глаза и нашла в себе силы замереть на месте.

– Если ты так ее ненавидишь, сделай это сам.

– Это противоречит клятве на крови, – ответил он. – Если я попытаюсь помешать ее планам или убить ее, то умру сам. Даже сейчас я становлюсь слабее, потому что сбежал.

– Похоже, ты все равно умрешь