— Мы — женщины-пантеры, а не какие-нибудь носилыцицы! — воскликнула одна из разбойниц.

Она же и получила первый удар гибким прутом по спине. Рыжеволосая рабыня, вмиг оказавшись рядом с пленницами, принялась щедро потчевать их хворостиной.

Как и следовало ожидать, такой метод убеждения оказался весьма действенным, и уже через секунду разбойницы, размазывая слезы по щекам, начали достаточно проворно разбирать поклажу. Выразившая неудовольствие пленница одной из первых выхватила из груды вещей объемистый ящик и, по обычаю горианских женщин, водрузила его на голову. Она так и застыла, выпрямив спину, балансируя в воздухе правой рукой и терпеливо ожидая команды тронуться в путь.

Я оглядел свой невольничий караван. Поклажа досталась каждой разбойнице. Четверо пага-рабынь понесут свернутый в рулон брезент. Мы сможем, по крайней мере в начале пути, идти по следам нашего отступающего противника. Позже, когда его бегство станет более торопливым, а действия менее обдуманными, мы сможем идти своей дорогой. Это позволило бы нам подбирать на пути все, что противник бросит, пытаясь облегчить себе передвижение.

Да, так мы и сделаем, решил я, повернулся и зашагал по направлению к лесу.

За спиной у меня гибкий прут дважды со свистом рассек воздух, и вслед за воплями женщин-пантер раздалась бодрая команда моей рыжеволосой помощницы:

— Пошевеливайтесь, рабыни!

Илена шла рядом со мной. Она взяла слишком быстрый темп. Ее голова едва не касалась моего плеча.

Я окинул ее хмурым взглядом.

Она подняла на меня глаза, в которых тут же отразился страх. Рука ее непроизвольно скользнула к лицу.

— Простите, хозяин, — пробормотала она и поспешно отступила от меня на несколько шагов. Голова ее была низко опущена, а все тело напряглось в ожидании: отдам я или нет распоряжение рыжеволосой наказать ее? Она забыла, что германской рабыне не положено идти рядом со свободным мужчиной. Она действительно не так давно на Горе.

Я отвернулся и пошел дальше. За спиной у меня послышались сдавленные рыдания. Да, мужчине пока так и не удалось полностью ее завоевать. Ничего, скоро она будет к этому готова. Я чувствовал эту нарастающую готовность во всем ее теле, в каждом ее жесте. Возможно, из Илены получится неплохая рабыня. Надеюсь, будущий владелец останется ею доволен. Полностью подчиненная, она сможет взволновать его кровь.

Она заслужила эту участь, пытаясь утаить от меня важные сведения.

Чуть поодаль слышался глухой мерный звон цепей моего невольничьего каравана. Женщины-пантеры с гарлскими браслетами на левой щиколотке двигались в ногу, как хорошо обученные воины.

Я оглянулся.

Они были красивы, мои пленницы. Поклажа, которую они несли на голове, придавала их походке грациозность и почти царственное величие.

Я стал владельцем превосходной команды рабынь. И не менее прелестной рыжеволосой надсмотрщицы.

Я стоял на толстой ветви дерева, надежно скрытый его густой листвой. Подо мной медленно двигалась длинная колонна закованных в цепи пленников, с обеих сторон сопровождаемая вооруженными тиросцами. Я насчитал в колонне девяносто шесть человек, каждый из которых был прикован к идущему впереди и сзади него соседу не только кандалами, защелкнутыми на левой ноге, но и цепями, соединенными с надетыми на них ошейниками. Руки пленников сковали за спиной.

Колонну возглавлял Марленус. За ним шел Римм, пойманный после его возвращения на «Терсефору». Следующими в караване стояли Арн и те восемь человек из моей команды, которых взяли в плен при захвате лагеря Марленуса. За ними следовала партия из двадцати четырех рабынь.

Мужчины сгибались под тяжестью нагруженной им на плечи поклажи. Тиросцы побоялись освободить им руки. Я не мог обвинить их в трусости: люди, которых они сопровождали, действительно были опасны. Я заметил, что часть груза несли и некоторые из тиросских воинов, а более легкую поклажу даже кое-кто из женщин-пантер.

Восемь тиросцев безостановочно подгоняли мужчин хлыстами; от них не отставали и четверо разбойниц, занятых стимулированием женской части каравана.

В первых рядах тиросцев я заметил Саруса, их предводителя, а рядом — Хуру и ее верную помощницу Миру, сначала предавшую Вьерну, а затем и Марленуса. Я усмехнулся. Она предаст и Хуру, об этом я позабочусь.

В десятке ярдов по обеим сторонам колонны двигались выставленные тиросцами и женщинами-пантерами разведчицы. Правда, справедливости ради следует заметить, что двое из них — те, с которыми мне довелось встретиться, — уже не двигались: они стояли надежно привязанные к дереву, с кляпами во ртах.

Я терпеливо ожидал, когда вся колонна невольников минует дерево, на котором я прятался: за тиросцами также должны двигаться прикрывающие их разведчики.

Они действительно шли ярдах в пятидесяти от колонны, поминутно обеспокоенно оглядываясь назад. Их было двое. Назад они оглядывались, но вверх, конечно, не смотрели, поэтому взять их оказалось не сложно. Связанных по рукам и ногам, с кляпами во ртах, я оставил разведчиц прямо на дороге, чтобы позже без труда отыскать их.

Итак, задняя часть колонны осталась незащищенной. Теперь следовало подумать о флангах.

У меня с собой было семь колчанов со стрелами, позаимствованными у захваченных мною разбойниц. Конечно, их стрелы, как, впрочем, и луки, были несколько меньше, чем длинный крестьянский лук, но в данных обстоятельствах они меня вполне устраивали. При стрельбе с близкого расстояния, например в лесу, для нанесения смертельной раны нет необходимости натягивать лук с полной силой.

В арьергарде тиросцев шли вытянувшиеся в колонну шестнадцать воинов. Я хорошо помнил основной принцип охоты из засады: первым убей идущего последним, затем предпоследнего и так далее, оставляя на самый конец идущего первым, если, конечно, тебе удастся до него добраться. К тому моменту, когда оглянувшаяся назад женщина-пантера истеричным воплем подняла тревогу, четырнадцать шедших позади колонны тиросцев уже были мертвы. Надеюсь, каждый теперь хорошенько подумает, прежде чем отважится идти в арьергарде.

Я преспокойно вернулся и отыскал оставленных вдоль дороги разбойниц, мою дневную добычу. Я освободил им ноги, привязал их друг к другу кожаным ремнем за шею и, не теряя времени, погнал в лагерь. Здесь у меня с рук на руки приняли их мои темненькая и светловолосая помощницы и без лишних слов гарлскими браслетами пристегнули их к нашему постепенно растущему каравану, насчитывающему уже двадцать пять невольниц.

После этого пага-рабыни поставили перед каждой пленницей похлебку из размоченных в воде зерен, найденных нами среди продовольственных запасов тиросцев. Отрезал я им и по куску вяленого мяса.

— А если еда отравлена? — поинтересовалась одна из пленниц.

— Это мы сейчас и проверим, — пообещал я ей. Она удивленно посмотрела на меня.